Известно, что корни «легкой поэзии » уходят в глубь античности . «Легкая поэзия» отразилась в творчестве поэтов, связанных с изображением и идеализацией чувственных наслаждений: Сапфо, Анакреонта, Горация, Тибулла, Грекура, Грессе и Парни.
В русской литературе «легкая поэзия», воплощая интимные переживания и страсти, возникла уже в классицизме. Наиболее яркими ее представителями были Державин и В. В. Капнист. В статье «Речь о влиянии легкой поэзии на язык» Батюшков и сам разъяснял, что это поэзия частной, социально-бытовой жизни, в которой определяющее место принадлежит земной «страстии любви». Главные ее виды - стихотворение, повесть, послание, песня, басня.
Именно в создании «легкой поэзии» поэт и видел свою главную особенность и заслугу.
Поэт охотно и часто отождествляет любовь со сладострастием, представляющим собой одухотворенную чувственность
Поэзии Батюшкова, певца любви, свойствен культ человеческого тела («О парижских женщинах», 1814). Но при этом трудно найти поэта более скромного в описании женской красоты, нежели создатель «Вакханки » (1815). Он говорит о женской красоте словами экстатического восхищения, любовная страсть одухотворяется им благоговейно-эстетическими чувствами.
Но полноты жизни нет вне мужской дружбы, и поэт славит «дружество», опору в сомнениях и горестях, поддержку в поражениях и победах («Дружество »). Любовь и дружба неразлучны с игрою чувства и ума («Совет друзьям»). Счастье в любви ( «Мои пенаты»), в дружбе («К Филисе»), в мирной, скромной жизни, неразлучной с совестью ( «Счастливец»), поэт в шутливом воображении превращает даже потусторонний мир в земной, перенося в него наслаждения любви ( «Привидение»). Смерть рисуется им в этих стихах, согласно античной мифологии, как органический переход в благодатный мир блаженства
Воспевая человека, отрешенного от всех общественных связей и гражданских обязанностей, ограничившего свои желания и стремления земными наслаждениями, «легкая поэзия» Батюшкова принимает гуманистический характер . Но это не изоляция от общества во имя эгоистического своекорыстия и разнузданного своеволия, хищнически и цинически нарушающего элементарные правила человеческого общежития. По определению Белинского, идеальный, «изящный эпикуреизм» поэта связан с идеями просветительского гуманизма. В нем протест против социально-политической системы угнетения человеческой личности, вызов лживой морали правящей знати и церковно-религиозному ханжеству, защита духовной ценности человеческой личности, ее естественного права на независимость и свободу, на земные радости и наслаждения. В условиях сочувственно воспринимавшегося консервативными кругами «унылого» романтизма эпикуреизм Батюшкова являлся противопоставлением оптимизма пессимизму, земли - небесам. Эпикуреизм Батюшкова возникает в период убыстряющегося роста капиталистических тенденций в условиях феодально-крепостнической системы, «в атмосфере крушения старого мира» способствующей возникновению и укреплению оппозиционных, прогрессивно-гуманистических, либерально-демократических убеждений Батюшкова.
Эпикуреизм - учение, согласно которому основой счастья человека является удовлетворение жизненных потребностей, разумное наслаждение и покой [по имени древнегреческого философа-материалиста Эпикура]
Настроения поэта, возможно, поддерживались и сугубо личными причинами. Он родился в Вологде 1787 года в старинной, но обедневшей дворянской семье. Увлеченный искусством и литературой, он поневоле тянул ненавистную служебную лямку. Военная служба не принесла ему ни чинов, ни славы. Его редкие свойства бескорыстия и честности не доставили ему лавров и на гражданском поприще. Оппозиционная идейность привела Батюшкова в «Вольное общество…» Общение с членами этого общества, с сыновьями Радищева, с поэтами И. П. Пниным и с А. П. Бенитцким способствовало укреплению в творчестве Батюшкова вольнолюбивых, материалистическо-атеистических и сатирических мотивов отчетливо сказались в его сочувственном отклике «Насмерть И. П. Пнина», а также в посланиях к Жуковскому и Вяземскому ( «Мои пенаты»).
«легкая поэзия» и романтизм Батюшкова не противостоят друг другу. В его творчестве «легкая поэзия» - форма выражения резкого конфликта с социальной действительностью, ее неприятия и ухода автора от своекорыстия властвующих кругов, от грубой жизненной прозы в сферу земных наслаждений, красоты и изящества, в мир, созданный воображением, мечтой.
Поэзия Батюшкова, обличая бесчестность, вероломство, высшего света, бюрократических кругов, в то же время сохраняла веру в справедливого просвещенного монарха и славила царя Видя социальные пороки, ополчаясь против них, указывая на их носителей, Батюшков, однако, оставался в стороне от освободительной борьбы.
Батюшков стал главой т. н. «легкой поэзии», восходящей к традиции анакреонтики XVIII в., наиболее выдающимися представителями которой были Державин и Капнист («образец в слоге», как назвал его Батюшков). Воспевание радостей земной жизни - дружбы, любви - сочеталось в интимных дружеских посланиях Батюшкова с утверждением внутренней свободы поэта, независимости его от «рабства и цепей» феодально-абсолютистского общественного строя, чьим пасынком он остро себя ощущал. Программным произведением этого рода явилось послание «Мои Пенаты» (1811-12, опубл. 1814); Образцом «легкой поэзии» является стихотворение «Вакханка» (опубл. 1817). Патриотическое воодушевление, охватившее Батюшкова в связи с войной 1812 года, вывело его за пределы «камерной» лирики (послание «К Дашкову», 1813, историческая элегия «Переход через Рейн», 1814, и др.). Под влиянием тягостных впечатлений войны, разрушения Москвы и личных потрясений Батюшков переживает духовный кризис. Многие стихи представляют собой как бы страницы поэтизированной автобиографии Батюшкова, В отношении поэтического мастерства образцами для Батюшкова были произведения античных и итальянских поэтов. Он переводил элегии Тибулла, стихи Тассо, Парни и др. Одно из наиболее прославленных сочинений Батюшкова элегия «Умирающий Тасс» (1817) посвящена трагической судьбе поэта - тема, настойчиво привлекавшая внимание Батюшкова. Писал Батюшков и в прозе, (преимущественно очерки, статьи по вопросам литературы и искусства; наиболее значительны из них «Вечер у Кантемира», «Прогулка в Академию художеств») . Стих Батюшкова достиг высокого художественного совершенства. Современники восхищались его «пластикой», скульптурностью», Пушкин - «итальянской» певучестью Батюшков подготовил антологические стихи Пушкина. Батюшков тяготился узостью тем и мотивов, однообразием жанров своей поэзии. Он задумывал ряд монументальных произведений, исполненных содержания «полезного обществу, достойного себя и народа», увлекался творчеством Байрона (перевод на русский язык из «Странствований Чайльд-Гарольда»). Все это было оборвано душевной болезнью, навсегда пресекшей литературную деятельность Батюшкова.. Батюшков сыграл значительную роль в развитии русской поэзии: наряду с Жуковским он явился непосредственным предшественником и литературным учителем Пушкина, осуществившего многое из того, что было начато Батюшковым.
Место К. Н. Батюшкова (1787–1855) в истории русской литературы было определено еще Белинским. В его статьях имя Батюшкова как «замечательного таланта», «великого таланта», художника по преимуществу постоянно стоит вслед за Карамзиным, рядом с Жуковским, перед Пушкиным и рассматривается как необходимое звено в развитии русской поэтической культуры. Заслуги Батюшкова перед русской поэзией особенно велики в обогащении лирических жанров, поэтического языка. Он был непосредственным предшественником Пушкина, во многом близким ему по духу, по поэтическому миросозерцанию. «Батюшков, - писал Белинский, - много и много способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно. Одной этой заслуги со стороны Батюшкова достаточно, чтобы имя его произносилось в истории русской литературы с любовью и уважением» (7, 228).
Не было и нет единого мнения по поводу литературной позиции Батюшкова, принадлежности его к тому или иному направлению. Современная поэту критика называла его то представителем «новейшей школы», под которой подразумевали формирующийся романтизм, то «неоклассиком», иные же видели в его творчестве преобладание сентиментализма.
В советской историко-литературной науке больше принято называть Батюшкова «преромантиком», хотя существуют и другие концепции. Эту точку зрения ввел в научный оборот с соответствующей аргументацией Б. В. Томашевский: «Этим словом (т. е. „преромантизмом“, - К. Г.) принято называть те явления в литературе классицизма, в которых присутствуют некоторые признаки нового направления, получившие полное выражение в романтизме. Таким образом преромантизм есть явление переходное».
Каковы же эти «некоторые признаки»? - «Это прежде всего ясное выражение личного (субъективного) отношения к описываемому, наличие „чувствительности“ (у преромантиков - преимущественно мечтательно-меланхолической, иногда слезливой); чувство природы, при этом часто стремление к изображению природы непривычной; изображаемый пейзаж у преромантиков всегда гармонировал с настроением поэта».
Дальнейшее обоснование точки зрения Б. В. Томашевского находим в обстоятельной монографии Н. В. Фридмана - с той разницей, что автор ее, называя Батюшкова «предромантиком», как и Пушкина раннего периода, отрицает какие бы то ни было связи «идейных основ» поэзии Батюшкова с классицизмом.
Разноречивые суждения о литературной позиции Батюшкова вызваны самим характером его творчества, в котором отражен один из существенных переходных этапов развития русской поэзии.
Конец XVIII - первые годы XIX в. явились периодом расцвета русского сентиментализма, начальной стадии формирования романтического направления. Для этой эпохи характерны переходные явления, отражающие как новые тенденции, так и влияние все еще действующих эстетических норм классицизма. Батюшков явился типичной фигурой этого времени, названного Белинским «странным», когда «новое являлось, не сменяя старого и старое и новое дружно жили друг подле друга, не мешая одно другому» (7, 241). Никто из русских поэтов начала XIX в. не ощущал так остро, как Батюшков, потребность обновления устаревших норм и форм. В то же время его связи с классицизмом, несмотря на преобладание романтической стихии в его поэзии, были достаточно прочны, что также отметил Белинский. Усмотрев в ряде ранних «пьес» Пушкина «подновленный классицизм», Белинский назвал их автора «улучшенным, усовершенствованным Батюшковым» (7, 367).
Литературное направление формируется не в пустом пространстве. Начальная стадия его не обязательно знаменуется манифестом, декларацией, программой. Она всегда имеет свою предысторию с момента возникновения в недрах прежнего направления, постепенного накопления в нем определенных признаков и дальнейшего движения к качественным изменениям, от низших форм к высшим, в которых с наибольшей полнотой находят выражение эстетические принципы нового направления. В нарождающемся, в новом в той или иной степени присутствуют какие-то черты старого, преображенные, обновленные в соответствии с требованиями времени. В этом и состоит закономерность преемственности, непрерывности литературного процесса.
При изучении литературной деятельности такой типичной фигуры переходной эпохи, какой является Батюшков, важно прежде всего уяснить соотношение, своеобразное сочетание в его поэзии нового и старого, того, что является главным, определяющим миросозерцание поэта.
Батюшков шел рядом с Жуковским. Их творчество составляет закономерное звено процесса обновления поэзии, обогащения ее внутреннего содержания и форм. Они оба опирались на достижения карамзинского периода, были представителями нового поколения. Но хотя общая тенденция развития их творчества была единой, шли они разными путями. Лирика Жуковского вырастала непосредственно в недрах сентиментализма. У Батюшкова также связи с сентиментализмом были органическими, хотя и в его лирике сохранились в преображенной форме некоторые черты классицизма. Он, с одной стороны, продолжал (это главная, магистральная дорога его творческого развития) элегическую линию сентиментализма; с другой, в своем стремлении к ясности, строгости форм опирался на достижения классицизма, что и давало повод современной поэту критике называть его «неоклассиком».
Батюшков прожил тревожную жизнь. Родился он в Вологде 29 мая (по н. ст.) 1787 г. в старинной дворянской семье. Воспитывался в петербургских частных пансионах. Затем служба в Министерстве народного просвещения (делопроизводителем). Тогда же (1803 г.) начинается его дружба с Н. И. Гнедичем, завязываются знакомства с И. П. Пниным, Н. А. Радищевым, И. М. Борном. В апреле 1805 г. Батюшков вступает в «Вольное общество словесности, наук и художеств». В том же году в журнале «Новости русской литературы» появляется первое печатное произведение Батюшкова - «Послание к моим стихам». Во время второй войны с наполеоновской Францией (1807) он принимает участие в походах русской армии в Пруссию; в 1808–1809 гг. - в войне с Швецией. В битве под Гейльсбергом Батюшков был тяжело ранен в ногу. В 1813 г. он участвовал в сражениях под Лейпцигом в качестве адъютанта генерала Н. Н. Раевского.
К 1815 г. относится личная драма Батюшкова - увлечение Анной Федоровной Фурман.
В конце 1815 г., когда карамзинисты в противовес консервативной «Беседе любителей российского слова» создали свое литературное объединение «Арзамас», Батюшков становится членом его, выступает с защитой программы языковой реформы Н. М. Карамзина.
В 1817 г. увидело свет двухтомное собрание сочинений Батюшкова «Опыты в стихах и прозе», единственное прижизненное издание сочинений поэта. В 1818–1821 гг. он в Италии на дипломатической службе, где сближается с Н. И. Тургеневым (впоследствии один из видных деятелей «Союза благоденствия»).
Батюшков ненавидел канцелярскую работу, хотя и вынужден был служить. Он мечтал о свободном творчестве и превыше всего ставил призвание поэта.
Трагической была литературная судьба Батюшкова. Тридцати четырех лет от роду он навсегда оставляет поле «словесности». Затем молчание, длительная (унаследованная от матери) душевная болезнь и смерть от тифа 7 (19) июля 1855 г.
Безумие поэта - результат не только наследственности, но и повышенной ранимости, слабой защищенности. В письме к Н. И. Гнедичу в мае 1809 г. Батюшков писал: «Люди мне так надоели, и все так наскучило, а сердце пусто, надежды так мало, что я желал бы уничтожиться, уменьшиться, сделаться атомом». В ноябре того же года, в письме ему же «Если проживу еще десять лет, я сойду с ума… Мне не скучно, не грустно, а чувствую что-то необыкновенное, какую-то душевную пустоту». Так задолго до наступления кризиса Батюшков предчувствовал печальный исход переживаемой им внутренней драмы.
На процесс формирования эстетических взглядов Батюшкова благотворное влияние оказали его близкое знакомство и дружба со многими видными литературными деятелями того времени.
Из ближайшего окружения Батюшкова следует особо выделить Михаила Никитича Муравьева (1757–1807), двоюродного дядю поэта, под сильным влиянием которого он находился, у которого учился и советами которого дорожил. Муравьев направлял и поощрял его первые шаги на поприще литературы.
Чувствительность, мечтательность, задумчивость, которыми определяется эмоциональная тональность лирики Батюшкова, в своих первоначальных выражениях присутствуют в стихотворениях Муравьева как их составная часть, как характерная их черта.
Муравьев отвергал рассудочное «витийство», холодный рационализм в поэтическом творчестве, призывал к естественности и простоте, поискам «сокровищ» в собственном сердце. Муравьев - первый русский поэт, обосновавший достоинство «легкой поэзии» как поэзии малых лирических форм и неофициальных, интимных тем. Он написал целый трактат в стихах, где излагаются стилистические принципы «легкой поэзии».
В «Опыте о стихотворстве» он писал:
Любите здравый смысл: пленяйтесь простотою
……………….
Бегите ложного искусства и ума
…………….
Ты помни цель свою, умей без сожаленья
Честолюбивые отбросить украшенья
…………….
Слог должен быть реке прозрачнейшей подобен:
Стремителен, но чист и без разливу полн.
(«Опыт о стихотворстве», 1774–1780)
Эти «правила», изложенные языком поэзии, не потерявшие свое значение и в наши дни, не обладали бы столь притягательной действенной силой, если бы не подкреплялись созданными Муравьевым образцами простой и благозвучной русской поэтической речи:
Полон вечер твой прохлады -
Берег движется толпой,
Как волшебной серенады
Глас приносится волной
Въявь богиню благосклонну
Зрит восторженный пиит.
Что проводит ночь бессонну,
Опершися на гранит.
(«Богине Невы», 1794)
Не только в тематике, в разработке лирических жанров, но и в работе над языком, стихом Батюшков опирался на опыт и достижения своего талантливого предшественника и учителя. То, что в поэзии Муравьева намечено контурами как программа, находит развитие в лирике Батюшкова, чему способствовала общность эстетической платформы, общность взглядов на поэзию.
В своей первой поэтической декларации («Послание к стихам моим», 1804 или 1805) Батюшков пытается определить свою позицию, свое отношение к современному состоянию русской поэзии. С одной стороны, он отталкивается от одописания (кто «стихи марает», «оды сочиняет»), с другой - от излишеств сентиментализма (плаксивости, игры в чувствительность). Здесь же осуждает «поэтов - скучных вралей», которые «не вверх летят, не к небу», а «к земли». В этом коренном вопросе о соотношении идеального («неба») и реального («земли») Батюшков разделял романтическую точку зрения: «Что в громких песнях мне? Доволен я мечтами…»; «…мечтанием бываем к счастью ближе»; «…мы сказки любим все, мы - дети, но большие». «Мечта» противостоит рассудочности, рационализму:
Что в истине пустой? Она лишь ум сушит,
Мечта всё в мире золотит,
И от печали злыя
Мечта нам щит.
Ах, должно ль запретить и сердцу забываться,
Поэтов променя на скучных мудрецов!
(«Послание к Н. И. Гнедичу», 1805)
Ничто так не характеризует личность Батюшкова-поэта, как мечтательность. Сквозным лейтмотивом проходит она через всю его лирику, начиная с первых стихотворных опытов:
И горесть сладостна бывает:
Он в горести мечтает.
Стократ мы счастливы мечтаньем скоротечным!
(«Мечта», 1802–1803; с. 55–56)
Спустя многие годы поэт возвращается к своему раннему стихотворению, посвящая восторженные строки поэтической мечте:
Подруга нежных муз, посланница небес,
Источник сладких дум и сердцу милых слез,
Где ты скрываешься, Мечта, моя богиня?
Где тот счастливый край, та мирная пустыня,
К которым ты стремишь таинственный полет?
Ничто - ни богатство, «ни свет, ни славы блеск пустой» - не заменяет мечты. В ней - высшее счастье:
Так хижину свою поэт дворцом считает
И счастлив - он мечтает.
(«Мечта», 1817; с. 223–224, 229)
В формировании эстетики русского романтизма, романтических представлений о поэзии и поэте роль Батюшкова была исключительна, столь же велика, как и Жуковского. Батюшков первый в истории русской поэзии дал проникновенное определение вдохновения как «порыва крылатых дум», состояния внутреннего ясновидения, когда молчит «страстей волненье» и «светлый ум», освобожденный от «земных уз», парит «в поднебесной» («Мои пенаты», 1811–1812). В «Послании И. М. Муравьеву-Апостолу» (1814–1815) эта же тема получает развитие, приобретая все более романтический характер:
Я вижу мысленно, как отрок вдохновенный
Стоит в безмолвии над бездной разъяренной
Среди мечтания и первых сладких дум,
Прислушивая волн однообразный шум…
Лицо горит его, грудь тягостно вздыхает,
И сладкая слеза ланиту орошает…
(с. 186)
Поэзия рождена солнцем. Она - «пламень небесный», язык ее - «язык богов» («Послание к Н. И. Гнедичу», 1805). Поэт - «дитя неба», скучно ему на земле, он рвется к «небу». Так постепенно складывается у Батюшкова не без воздействия традиционных представлений романтическая концепция «поэзии» и «поэта».
В личности Батюшкова преобладало то, что было названо Белинским «благородной субъективностью» (5, 49). Преобладающая стихия его творчества - лиризм. Не только оригинальные произведения, но и переводы Батюшкова отмечены печатью его неповторимой личности. Переводы Батюшкова - не переводы в строгом смысле, а скорее переделки, вольные подражания, в которые он вносит собственные настроения, темы и мотивы. В русифицированном переводе «1-й сатиры Боало» (1804–1805) присутствует лирический образ самого обитателя Москвы, поэта, «несчастного», «нелюдимого», который бежит от «славы и шума», от пороков «света», поэта, который «людям ввек не льстил», «не лгал», в песнях которого «святая истина». Не менее важна была для Батюшкова идея независимости и неподкупности певца. Пусть он «беден», «терпит холод, жар», «забыт людьми и светом», но он не может мириться со злом, не желает «ползти» перед власть имущими, не желает писать оды, мадригалы, воспевать «богатых подлецов»:
Скорее я почту простого селянина,
Который по́том хлеб кропит насущный свой,
Чем этого глупца, большого господина,
С презреньем давит что людей на мостовой!
(с. 62–63)
В переводе сатиры Буало отражена жизненная позиция Батюшкова, его презрение к «богатым подлецам», которым «противен правды свет», для которых «священного в целом мире нет». «Священно» же для поэта - «дружество», «добродетель», «невинность чистая», «любовь, краса сердец и совесть». Здесь же дана и оценка действительности:
Порок здесь царствует, порок здесь властелин,
Он в лентах, в орденах, повсюду ясно зрится…
(с. 64)
Батюшков дважды обращается к «священной тени» Торквато Тассо, пытается переводить (сохранились отрывки) его поэму «Освобожденный Иерусалим». В стихотворении «К Тассу» (1808) отобраны те факты и ситуации биографии итальянского поэта, которые позволяли Батюшкову выразить «многие свои затаенные думы» о собственном жизненном пути, о переживаемой им личной трагедии. Какая награда ожидает поэта «за песни стройные»? - «Зоилов острый яд, притворная хвала и ласки царедворцев, отрава для души и самых стихотворцев» (с. 84). В элегии «Умирающий Тасс» (1817) Батюшков создает образ «страдальца», «изгнанника», «странника», которому нет «на земле пристанища». «Земному», «мгновенному», «бренному» в лирике Батюшкова противостоят возвышенное, «небесное». Вечность, бессмертие - «в твореньях величавых» «искусств и муз».
Презрением к богатству, знатности, чинам проникнуты эпикурейские мотивы лирики Батюшкова. Дороже поэту свобода, воспеваемый им идеал личной независимости, «вольности и спокойствия», «беспечности и любви»:
«Счастлив! счастлив, кто цветами
Дни любови украшал,
Пел с беспечными друзьями
И о счастии… мечтал!
Счастлив он, и втрое боле,
Всех вельможей и царей!
Так давай, в безвестной доле,
Чужды рабства и цепей,
Кое-как тянуть жизнь нашу,
Часто с горем пополам,
Наливать полнее чашу
И смеяться дуракам!»
(«К Петину», 1810; с. 121–122)
Этот вывод - заключение к размышлениям о жизни. Перед этой «песней» с призывом к «беспечности» - знаменательные строки:
Я возьмусь за ум… да радость
Уживется ли с умом?
(с. 122)
«Ум» здесь в смысле рассудочности, противостоящей чувству, губящей радость. Отсюда культ чувства, желание жить «сердцем».
В стихотворении «К друзьям» (1815) Батюшков называет себя «беспечным поэтом», что дает повод к неверным толкованиям пафоса его творчества. Его эпикуреизм вытекал из его жизненной позиции, из его «философской жизни». «Жизнь - миг! Не долго веселиться». Беспощадное время уносит все. А потому
О, пока бесценна младость
Не умчалася стрелой,
Пей из чаши полной радость…
(«Элизий», 1810; с. 116)
Все лучшее, значительное в творчестве Батюшкова, составляющее непреходящую эстетическую ценность его лирики, в известной мере связано с понятием «легкой поэзии», зачинателем которой на русской почве был М. Н. Муравьев.
Термин «легкая поэзия» может быть истолкован по-разному. Важно, как Батюшков сам его понимал. Это прежде всего не легкий жанр салонной, жеманной лирики, а один из труднейших родов поэзии, требующий «возможного совершенства, чистоты выражения, стройности в слоге, гибкости, плавности; он требует истины в чувствах и сохранения строжайшего приличия во всех отношениях… поэзия и в малых родах есть искусство трудное и требующее всей жизни и всех усилий душевных».
В область «легкой поэзии» Батюшков включал не только стихотворения в духе Анакреона, но и вообще малые формы лирики, интимно-личные темы, «грациозные» тончайшие ощущения и чувствования. Батюшков страстно защищал достоинство малых лирических форм, что имело для него принципиальное значение. Он искал опору в прошлых достижениях русской поэзии, выделяя тенденции, линию ее развития, в которой он находил отражение «Анакреоновой музы». Теми же соображениями был продиктован и повышенный интерес Батюшкова к французской «легкой поэзии», в частности Парни.
Это было время, когда определяющим признаком нового стиля становится чувствительность - знамя сентиментализма. Для Батюшкова поэзия - «пламень небесный», сочетающий «в составе души человеческой» «воображение, чувствительность, мечтательность». В этом аспекте воспринималась им и поэзия античной древности. Кроме личного пристрастия на Батюшкова оказали влияние и веяния, литературные увлечения его времени, «тяга к восстановлению античных форм… От древности брались наиболее чувствительные произведения, в лирике переводились и служили предметом подражания элегики: Тибулл, Катулл, Проперций…».
Батюшков обладал редким даром постижения своеобразия эллинистической и римской культуры, умением передать средствами русской поэтической речи всю красоту и обаяние лирики античности. «Батюшков, - писал Белинский, - внес в русскую поэзию совершенно новый для нее элемент: античную художественность» (6, 293).
Желание «забыть печаль», «топить горе в полной чаше» приводило к поискам «радости и счастья» в «беспечности и любви». Но что такое «радость» и «счастье» в «скоротечной жизни»? Эпикуреизм Батюшкова, названный Белинским «идеальным» (6, 293), - особого свойства, он ярко окрашен тихой мечтательностью и врожденной способностью всюду искать и находить прекрасное. Когда поэт зовет к «беспечности златой», советует и «мудрость с шутками мешать», «искать веселья и забавы», то не следует думать, что здесь речь идет о грубых страстях. Земные наслаждения сами по себе ничего не стоят в глазах поэта, если не согреты мечтой. Мечта придает им изящество и обаяние, возвышенность и красоту:
…печаль забудем,
Мечтать во сладкой неге будем:
Мечта - прямая счастья мать!
(«Совет друзьям», 1806; с. 75)
Содержание поэзии Батюшкова далеко не ограничивается стихотворениями в антологическом роде. Она во многом предвосхитила, предопределила тематику и основные мотивы русской романтической поэзии: воспевание свободы личности, независимости художника, враждебность «холодной рассудочности», культ чувства, тончайших «чувствований», движения «жизни сердца», преклонение перед «дивной природой», ощущение «таинственной» связи души человека с природой, вера в поэтическую мечту и вдохновение.
Много существенно нового внес Батюшков в развитие лирических жанров. Особенно важна его роль в становлении русской элегии. В его лирике продолжается процесс дальнейшей психологизации элегии. Традиционные элегические жалобы на судьбу, муки любви, разлуку, неверность любимой, - все то, что в изобилии встречается в элегиях конца XVIII в., в поэзии сентименталистов, - обогащается в элегиях Батюшкова выражением сложных индивидуальных переживаний, «жизни» чувств в их движении и переходах. Впервые в русской лирике находят выражение сложные психологические состояния с такой непосредственностью и искренностью трагически окрашенного чувства и в такой изящной форме:
Есть странствиям конец - печалям никогда!
В твоем присутствии страдания и муки
Я сердцем новые познал.
Они ужаснее разлуки,
Всего ужаснее! Я видел, я читал
В твоем молчании, в прерывном разговоре,
В твоем унылом взоре,
В сей тайной горести потупленных очей,
В улыбке и в самой веселости твоей
Следы сердечного терзанья…
(«Элегия», 1815; с. 200)
Для судеб русской лирики не менее важное значение имела психологизация пейзажа, усиление его эмоциональной окраски. При этом в элегиях Батюшкова бросается в глаза характерное для романтической поэзии пристрастие к ночному (лунному) пейзажу. Ночь - пора мечтаний. «Мечта - дщерь ночи молчаливой» («Мечта», 1802 или 1803):
…как солнца луч потухнет средь небес,
Один в изгнании, один с моей тоскою,
Беседую в ночи с задумчивой луною!
(«Вечер. Подражание Петрарке», 1810; с. 115)
Там, где Батюшков обращается к созерцательно-мечтательному изображению ночного пейзажа в попытках передать «живописную красоту» природы, «живописать» ее картины средствами поэтической речи, сказывается его близость к Жуковскому, родство с ним не только по общим литературным истокам, но и по характеру восприятия, образной системе, даже по лексике:
… В долине, где журчит источник и сверкает,
В ночи, когда луна нам тихо льет свой луч,
И звезды ясные сияют из-за туч…
(«Бог», 1801 или 1805; с. 69)
Коснусь волшебныя струны,
Коснусь… и нимфы гор при месячном сияньи,
Как тени легкие, в прозрачном одеяньи
Наяды робкие, всплывая над водой,
Восплещут белыми руками,
И майский ветерок, проснувшись на цветах,
В прохладных рощах и садах,
Повеет тихими крылами…
(«Послание графу Виельгорскому», 1809; с. 104)
Отечественная война 1812 г. стала важным рубежом в духовном развитии Батюшкова, вызвала известные сдвиги в его общественных настроениях. Война принесла дотоле слабо звучавшую в лирике поэта гражданскую тему. В эти годы Батюшков пишет ряд патриотических стихотворений, в числе их послание «К Дашкову» (1813), в котором поэт в дни народного бедствия, «среди развалин и могил», когда «милая родина» в опасности, отказывается «петь любовь и радость, беспечность, счастье и покой»:
Нет, нет! талант погибни мой
И лира дружбе драгоценна,
Когда ты будешь мной забвенна,
Москва, отчизны край златой!
(с. 154)
Не случайно, что именно в эти годы, после Отечественной войны, в атмосфере общего подъема национального самосознания у Батюшкова появляется настойчивое желание расширить область элегии. Тесными казались ему ее рамки для осуществления своих новых замыслов, поэтической разработки исторических, героических тем. Поиски поэта шли не в одном направлении. Он экспериментирует, обращается к русской балладе, даже басне. Батюшков тяготеет к многотемности, сложным сюжетным построениям, к сочетанию мотивов интимной элегии с исторической медитацией. Примером подобного сочетания может служить известное стихотворение, отмеченное Белинским в числе высших достижений Батюшкова, - «На развалинах замка в Швеции» (1814). Вступление, мрачный ночной пейзаж, написанный в оссиановской манере, вполне соответствует характеру мечтательного раздумья и придает романтическое звучание всему произведению:
Я здесь, на сих скалах, висящих над водой,
В священном сумраке дубравы
Задумчиво брожу и вижу пред собой
Следы протекших лет и славы:
Обломки, грозный вал, поросший злаком ров,
Столбы и ветхий мост с чугунными цепями,
Твердыни мшистые с гранитными зубцами
И длинный ряд гробов.
Всё тихо: мертвый сон в обители глухой.
Но здесь живет воспоминанье:
И путник, опершись на камень гробовой,
Вкушает сладкое мечтанье.
(с. 172)
Батюшков обладал редким даром: силою мечтательного воображения «оживлять» прошлое, приметы которого одухотворены в его стихах единым чувствованием. Созерцание развалин в ночной тишине незаметно переходит в мечтательное раздумье о людях, отважных воинах и свободолюбивых скальдах, и бренности всего земного:
Но всё покрыто здесь угрюмой ночи мглой,
Всё время в прах преобратило!
Где прежде скальд гремел на арфе золотой,
Там ветер свищет лишь уныло!
………………
Где вы, отважные толпы богатырей,
Вы, дикие сыны и брани и свободы,
Возникшие в снегах, средь ужасов природы,
Средь копий, средь мечей?
Погибли сильные!..……
(с. 174)
Подобное восприятие далекого исторического прошлого не является данью моде, как это нередко встречается; оно внутренне присуще Батюшкову-поэту, что подтверждается другим аналогичным описанием, где впервые в русской лирике дана поэтическая «формула» «тайного» языка природы:
Природы ужасы, стихий враждебных бой,
Ревущие со скал угрюмых водопады,
Пустыни снежные, льдов вечные громады
Иль моря шумного необозримый вид -
Всё, всё возносит ум, всё сердцу говорит
Красноречивыми, но тайными словами,
И огнь поэзии питает между нами.
(«Послание И. М. Муравьеву-Апостолу», 1814–1815; с. 186)
Стихотворение «На развалинах замка в Швеции», несмотря на наличие в нем элементов других жанров (баллады, оды), является все же элегией, той ее разновидностью, которую можно назвать исторической медитативной элегией.
Созерцательность, мечтательность, задумчивость, уныние, грусть, разочарование, сомнение - слишком общие понятия, в особенности когда речь идет о лирической поэзии; они наполняются разным психологическим содержанием, получающим различную окраску в зависимости от индивидуальности поэта. Мечтательность, например у сентименталистов (вернее у эпигонов этого направления), нередко была напускная, дань моде, излишне слезливая. В лирике Жуковского и Батюшкова мечтательность выступает в новом качестве, сочетаясь с элегической грустью, проникнутая философическим раздумьем, - поэтическое состояние, которое им обоим присуще внутренне. «В произведениях этих писателей (Жуковского и Батюшкова, - К. Г.), - писал Белинский, - …языком поэзии заговорили уже не одни официальные восторги. но и такие страсти, чувства и стремления, источником которых были не отвлеченные идеалы, но человеческое сердце, человеческая душа» (10, 290–291).
И Жуковский и Батюшков многим были обязаны Карамзину и сентиментализму, а также и «Арзамасу». В их мечтательности было много общего, но было и различие. У первого она носит преимущественно созерцательный характер с мистической окраской. У второго - мечтательность не «заменяется», как предполагал Белинский (6, 293), а сочетается с задумчивостью, - выражаясь словами самого Батюшкова, «задумчивостью тихой и глубокой».
Батюшков писал и в прозе. Прозаические опыты Батюшкова отражают общий процесс поисков новых путей, стремление автора к жанровому многообразию (см. гл. 3).
Батюшков рассматривал свои прозаические опыты как «материал для поэзии». Он обращался к прозе главным образом для того, чтобы «писать хорошо в стихах».
Белинский невысоко ценил прозаические произведения Батюшкова, хотя отмечал их «хороший язык и слог» и видел в них «выражение мнений и понятий людей своего времени» (1, 167). В этом плане прозаические «опыты» Батюшкова оказали воздействие на становление стиля пушкинской прозы.
Велики заслуги Батюшкова в обогащении русского поэтического языка, культуры русского стиха. В споре о «старом» и «новом слоге», в этом центральном вопросе общественно-литературной борьбы эпохи, имеющем более широкое значение, нежели проблема языка литературы, Батюшков стоял на позициях карамзинистов. Главными достоинствами «стихотворного слога» поэт считал «движение, силу, ясность». В своем поэтическом творчестве он придерживался этих эстетических норм, в особенности последней - «ясности». По определению Белинского, он внес в русскую поэзию «правильный и чистый язык», «звучный и легкий стих», «пластицизм форм» (1, 165; 5, 551).
Белинский признавал «важное значение» Батюшкова для истории русской литературы, называл Батюшкова «одним из умнейших и образованнейших людей своего времени», говорил о нем как об «истинном поэте», одаренном от природы великим талантом. Тем не менее в общих суждениях о характере и содержании поэзии Батюшкова критик был излишне суров. Поэзия Батюшкова казалась Белинскому «узкой», излишне личной, бедной по содержанию с точки зрения ее социального звучания, выражения в ней национального духа: «Муза Батюшкова, вечно скитаясь под чужими небесами, не сорвала ни одного цветка на русской почве» (7, 432). Белинский никак не мог простить Батюшкову его увлечение «легкой поэзией» Парни (5, 551; 7, 128). В суждениях критика, возможно, сказалось и то обстоятельство, что он писал о Батюшкове как о предшественнике Пушкина, в связи с Пушкиным - и в оценках лирики Батюшкова критерием мог служить необъятный мир поэзии Пушкина.
Рано определился круг элегических дум Батюшкова. Он глубоко верил в силу изначальных «первых впечатлений», «первых свежих чувств» («Послание И. М. Муравьеву-Апостолу»), которым поэт не изменял в течение всей своей творческой жизни. Поэзия Батюшкова замыкается преимущественно кругом личностных переживаний, и в этом источник ее силы и слабости. На всем протяжении своего творческого пути поэт остался верен «чистой» лирике, ограничив ее содержание личной темой. Лишь Отечественная война 1812 г. дала взрыв патриотических настроений, и то ненадолго. К этому времени относится желание Батюшкова выйти из своего замкнутого мира излюбленных мотивов, расширить границы элегии, обогатить ее тематически опытом других жанров. Поиски шли в разных направлениях, но Батюшков достиг ощутимых результатов там, где не изменял своему природному дару поэта-элегика. Он создал новые разновидности жанра, которым было суждено в русской поэзии большое будущее. Таковы его элегии-послания и медитативные, философско-исторические элегии.
Раздумье, наряду с мечтательностью, всегда было свойственно внутреннему миру Батюшкова. С годами в его лирике раздумье «под бременем печали» все больше приобретает мрачный оттенок, слышатся «тоска сердечная», «душевная скорбь», все отчетливее звучат трагические ноты, и как бы своеобразным итогом раздумий поэта о жизни звучит одно из последних его стихотворений:
Ты знаешь, что изрек,
Прощаясь с жизнию, седой Мельхиседек?
Рабом родится человек,
Рабом в могилу ляжет,
И смерть ему едва ли скажет,
Зачем он шел долиной чудной слез,
Страдал, рыдал, терпел, исчез.
(1824; с. 240)
При обозрении литературного наследия Батюшкова создается впечатление неполноты. Поэзия его глубока по содержанию и значимости, но она, по определению Белинского, «всегда нерешительна, всегда что-то хочет сказать и как будто не находит слов» (5, 551).
Батюшков успел высказать не много из того, что было заложено в его богато одаренной натуре. Что же помешало живущей в душе его поэзии зазвучать в полный голос? В стихотворениях Батюшкова нередко встречается горечь обиды на то, что он «безвестен» и «забыт». Но не менее отчетливо звучит в них и горькое признание в том, что вдохновение оставляет его: «Я чувствую, мой дар в поэзии погас…» («Воспоминание», 1815). Батюшков переживал глубокую внутреннюю драму, ускорившую наступление кризиса, и он умолк… Но то, что он успел свершить, давало ему полное право отождествить созданный им образ истинного поэта с самим собой:
Пускай свирепый рок по воле им играет,
Пускай незнаемый, без злата и честей,
С главой поникшею он бродит меж людей;
………………
Но музам и себе нигде не изменит.
В самом молчании он будет все пиит.
(«Послание И. М. Муравьеву-Апостолу», с. 187)
Значение Батюшкова не исчерпывается тем, что он был непосредственным предшественником Пушкина. Элегии, послания и другие стихотворения Батюшкова имеют самостоятельную и непреходящую эстетическую ценность. Они вошли в сокровищницу русской литературы, составив один из важнейших этапов развития русской лирической поэзии.
Константин Николаевич Батюшков родился в старинной дворянской семье. В 1797 году его отдали в Петербургский пансион Жакино, где будущий поэт изучает европейские языки, с упоением читает европейских классиков и начинает писать свои первые стихи. В 1801 году он перешёл в пансион Триполи. На шестнадцатом году жизни (1802) Батюшков оставил пансион и занялся чтением русской и французской литературы. В это же время он близко сошёлся со своим дядей, известным писателем Михаилом Никитичем Муравьёвым. Под его влиянием занялся изучением литературы древнего классического мира и стал поклонником Тибулла и Горация, которым он подражал в первых своих произведениях. Кроме того, под влиянием Муравьёва Батюшков выработал в себе литературный вкус и эстетическое чутьё.
В 1803 г., служа в министерстве народного просвещения, начал печатать в журналах свои стихи (стихотворение «Послание к стихам моим»- первое выступление Батюшкова в печати).В 1807 г. вступил в армию, в сражении при Гейльсберге был ранен.Участвовал также в русско-шведской войне 1808 г.В 1815 г. вышел в отставку и жил в Москве. В 1816 году Б. принимают в общество любителей словесности Там он произнес 3 категории требований к современной поэзии: движение, сила, ясность. Движение создает время и пространство в худ.произведении («Я берег покидал туманный Альбиона»). Сила проявляется в том, что выбранное поэтическое слово обладает не только условной, принятой значимостью, оно должно быть тем, о чем оно говорит, быть емким и точным. Писать нужно «ясно, легко и приятно».
В 1817 г. выпустил первый сборник стихов и прозы – “Опыты”. Расстроенное здоровье поэта требовало переезда на юг, и в 1818 г. друзья устроили его служить в русской дипломатической миссии в Неаполе. Вскоре его начал мучить наследственный недуг – мания преследования (в 7 лет он из-за этой болезни потерял мать, также ею страдала старшая сестра поэта). Тут его вернули в Россию, безуспешно лечился у нас, также три года провел в психиатрической больнице в Зонненштейне (Саксония). До 1832 г. Батюшков жил на попечении родных в Москве, затем в Вологде, где и скончался.
Константин Николаевич Батюшков был одним из лучших поэтов своего времени. С блеском разрабатывал жанрр интимного дружеского послания и элегия. Плавность и гармоничность его стихов восхищала Пушкина (“Звуки италианские! Что за чудотворец этот Батюшков!”). Батюшков оказал невероятное влияние на русскую литературу и поэзию. В каком направлении? Классицизм, неоклассицизм, сентиментализм, предромантизм, эллинистический романтизм, просветительский реализм – варианты. Сам размах определений говорит о том, что он впитал в себя массу потребностей времени.
Поэзию Константина Николаевича Батюшкова можно назвать антологичной, его стих свободно скользит по исторической шкале. Он может писать в стилистике Возрождения, в античной стилистике и т.д.
Белинскому принадлежит заслуга четкого определения пафоса поэзии Батюшкова. Считая пафосом произведения «могучую мысль поэта», нашедшую полное воплощение в художественной форме, Белинский усматривает основу творчества Батюшкова в «изящном эпикуреизме», являющемся «во всей его поэтической обаятельности», в «полном страсти стремлении... к наслаждению, к вечному пиру жизни» (VII, 234 и 269).
«Элегия» (Как счастье медленно приходит…). (1805 г.)
«Выздоровление».
Ряд стихотворений К.Н. Батюшкова, вошедших в раздел элегий «Опытов в стихах и прозе» (1817), носит экспериментальный характер. К такого рода текстам относится «Выздоровление». Это была попытка расширить «область элегии» (Батюшков К.Н. Письмо к В.А. Жуковскому). за счет произведений, выражающих радость, надежду, оптимистические чувства, тогда как традиционная элегия не предполагала выхода из состояния уныния и закрепляла это состояние как жанровую доминанту. В нашей статье стихотворение Батюшкова «Выздоровление» рассматривается как модель неканонической короткой элегии с «антиклассической» сюжетной схемой. Название произведения отсылает нас к одноименному стихотворению Н.М. Карамзина. Композиционным центром «Выздоровления» (1789) Карамзина является образ «матери Природы», которая в ответ на мольбы героя рассеяла «мрачность души» Батюшков перерабатывает карамзинский сюжет «выздоровления»: его герою жизнь дарует возлюбленная.
Это лирический монолог, обращенный к друзьям. Выражается романтическое восприятие мира как дисгармоничного. Герой знает, что в скоротечной жизни больше горестей, нежели радостей: «Ах! Недолго веселиться/ И не веки в счастье жить!» Именно поэтому герой призывает друзей пренебречь противоречиями жизни, забыть ее горести, потопить их в радостях любви и дружбы. Прославление дружбы, любви, чувственных удовольствий, утверждение личности человека, не связанного, как у дворянских сентименталистов, консервативно-религиозными моральными догматами, совершенно свободного в проявлении своих духовных и физических возможностей, - таков основной смысл этого стихотворения. «Веселый час» - гимн земной жизни, обособленной от всех реальных противоречий, созданной мечтой поэта.
Похожая информация.
Воспроизвел сам дух античности. У него есть семейное представление об идеале и картина у него двоемирная - Мечта и Действительность. Все, о чем он пишет - мечта, и поэт живет в мечтах. И здесь резонанс, так как вокруг поэта - действительность и она вторгается в его жизнь. В середине 20ч годов - про Батюшкова дае не вспоминали, так как в начале 20ч годов он погрузился в безумие и последним было стихотворение - “Ты помнишь что изрек”. Страдал, рыдал, терпел, исчез - 4 глагола жизни.
Хотя в начале творчества Батюшков другой - эпикуреец, воспевает негу жизни, радость. И когда тематика Батюшкова изменяется - об изломе, трагизме, то он оказался невоспринятым. Также впервые утверждает: лирика в внутреннем мире человека - он одним из первых пробивает новые жанры - в легкой поэзии (“альбомный стиль”).
Он сделал их основными. Батюшков доказывает, что “безделки” писать сложнее, чем большую поэзию. В малых формах начинает формировать национальный русский язык.
“Опыты в стихах и прозе” - сборник при жизни. Пушкин читал и ему понравилось. Разрабатывает новые жанры, но он их никогда не придерживается, а изет новые - то есть постоянное развитие.
Батюшков открывает дружеское послание (Мои пенаты), историческую элегию (На развалинах замков Швеции), сатирический литературный памфлет (Видение на берегах лет), басенное начало, физиологический очерк (образ черного человека, раздвоенности (Чужое: мое сокровище).
Но для самого Батюшкова это мучительно долго, так как он преодолевает язык, еще много архаизмов, и это мешало. Важным этапом стала “Речь о влиянии легкой поэзии на язык”.
Должны развиваться разные литературные жанры, так как в словесности все роды приносят пользу языку образованности
Считает, что язык не может быть зафиксирован, так как он изменчив
Поэтическое творчество влияет на язык. Кодификация нормы происходит в литературе
“Поэт дает народу красноречие и стихотворство”
“Главное достоинство стихотворного слога суть движение, сила, ясность”. И это особенно к легкой поэзии, так как там это заметнее. И поэтому Батюшков всегда очень четко отрабатывал свои стихи, доводил их до совершенства.
Основные жанры:
Дружеское послание
Историческая элегия
Антологическая пьеса (подражание древним)
Обращение к античности у Батюшкова не случайно. Воспитывался у Муравьева, он был педагогом и куратором, переводчиком, изучает латынь и он привил любовь к поэтам Цибу, Гораций. Батюшков посещает салон Оленина, председателя Академии Художеств, археолога и все в его доме пропитано духом античности. Важна антологическая лирика, так как в ней Батюшков поднимает защиту в естественную целостность и человека - он вводит в лирику мир материальной духовной красоты. Он не разъединяет духовное и телесное. У него человек гармоничен во всех проявлениях. Тема физического проявления душа - это тема из античности. В ранней антологической лирике - эпикурейство, жизнеутверждение, но здесь же и лежало утверждение о мимолетности жизни, о ее бренности. “Человек - странник мира. Жизнь - лишь мгновение”. Поэтому и жизнь должен человек прожить полностью. Не страдать, не мучиться, надо проживать ее, чтобы было радостно. А уж после смерти можно страдать.
“Элизий” (за гранью, мир смерти)
У него не противопоставление “здесь” и “там”. Он говорит, что за гранью продолжается наше отношение к жизни. Поэтому каждый день нужно прожить прочувственно. И отношение к смерти должно быть другим. А тех, кто растрачивает жизнь во зло, того ждет другой элизиум (ад).
Для Батюшкова вся жизнь - мечты.
“Провидение”.
В не употребляются “испарии”. Жизнь конечна, но само отношение к смерти совсем другое. Любовь - как культ, как бережное отношение к жизни. Лирический герой Батюшкова постоянно помнит о смерти, и в самом моменте радости он помнит о ней (“Радость”, “Счастливец”). В антологической лирике важный момент - радость, наслаждение, но внезапно (1812г) все меняется. Одиночество его томит, он просит службы - в библиотеке публичной. Приезжает в Петербург. Поначалу отношение к войне ироничное, его сменит квасной патриотизм. Но потом он переосмысливает и просит службы на фронте, хотя он не мог физически служить. Однако образовывались добровольные отряды. И он вместе с ними идет воевать. Но сначала он должен вывести Муравьева - и делает это, но по дороге назад заболевает и смог вернуться только после ухода Наполеона. Увидев, что осталось после Франции, его отношение ко всему изменяется. Решает вообще не писать, но стихотворение “Дашкову” - первое, где античность подается со знаком -. И этим оно важно. Совмещение вечной судьбы и бренной жизни. Впервые его смысл лирики отвергает, так как он понимает, что поэт не может постоянно жить в мечте (действительность может разойтись с мечтой), то есть поэт должен опираться на жизнь.
“И жил так точно, как писал, не хорошо, не худо”.
“Судьба Одиссея”.
Акцент - на моменте возвращения, мотив неузнавания. Одиссей не узнает не только потому, что изменилась Итака, но и потому что Одиссей изменился сам. В Батюшкове чувство истории, и это меняет жанры. Теперь это исторические элегии.
1807г - “Воспоминание”. Подлинное событие - как основа сюжета, конкретные географические реалии, совмещение эпох в сознании лирического героя (герой в настоящем, но прошлом.), особое чувство исторического времени, сочетание статики и динамики. Все это - устои исторической элегии.
14г - “На развалинах замков в Швеции”
2 временных потока - прошлое и настоящее. Прошлое - как мечта. Батюшков подчеркивает - всюду следы разрушения и этот упадок заставляет вернуться в те времена, когда замки, рыцари, пиры.
1814 - “Переход русских через Рейн”.
Масштаб событий дается через историческую ретроспективу. Походы Цезаря, рыцарские похода. Знаком вечности является Рейн. Так как история меняется, а Рейн течет спокойно. На берегах Рейна разрешилось много исторических вопросов, история творится. В финале - образ всадника - и это образ личного “я” + всемирноисторич.
1813 - “Переход русских через Немон”. Задача - создать эпическое полотно. И свое представление о ратном подвиге.
У позднего Батюшкова тема поэта и поэзии - “Гесиод и Омир соперники”, “Умирающий Тасс”, “Странствователь и домосед”
+ дружеское послание “Ведение на берегах ЛетыКонстанти́н Никола́евич Ба́тюшков (18 (29) мая 1787, Вологда - 7 (19) июля 1855, Вологда) - русский поэт, предшественник Пушкина.
Биография
Был первым сыном и пятым ребёнком в семье Батюшковых; отец - Николай Львович Батюшков (1753-1817); мать, Александра Григорьевна (урождённая Бердяева), заболела, когда мальчику исполнилось 6 лет; вскоре она умерла и была похоронена на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Её душевная болезнь по наследству перешла к Батюшкову и его старшей сестре Александре.
Годы своего детства провёл в родовом имении - селе Даниловское.
В 1797 году его отдали в Петербургский пансион Жакино, где будущий поэт изучает европейские языки, с упоением читает европейских классиков и начинает писать свои первые стихи. В 1801 году он перешёл в пансион Триполи. На шестнадцатом году жизни (1802) Батюшков оставил пансион и занялся чтением русской и французской литературы. В это же время он близко сошёлся со своим дядей, известным писателем Михаилом Никитичем Муравьёвым. Под его влиянием занялся изучением литературы древнего классического мира и стал поклонником Тибулла и Горация, которым он подражал в первых своих произведениях. Кроме того, под влиянием Муравьёва Батюшков выработал в себе литературный вкус и эстетическое чутьё.
В 1802 году Батюшков зачисляется на службу в министерство народного просвещения. Эта служба тяготит поэта, но обстоятельства не позволяют ему оставить службу. Старинный дворянский род Батюшковых обеднел, имение пришло в упадок. Высокопоставленных покровителей и меценатов, которые бывали у многих писателей, поэтов, художников, музыкантов, Батюшков не имел, и, быть может, из-за гордости, не хотел иметь: «Просить и кланяться в Петербурге не буду, пока будет у меня кусок хлеба». Впоследствии поэт скажет, противопоставляя себя многим угодливым поэтам того времени: «Я писал о независимости в стихах, о свободе в стихах».
В Петербурге Батюшков познакомился с представителями тогдашнего литературного мира. Особенно близко сошёлся он с , А. Н. Олениным, . В 1805 году в журнале «Новости русской литературы» публикуется его стихотворение «Послание к стихам моим» - первое выступление Батюшкова в печати. Поступив в департамент министерства народного просвещения, Батюшков сблизился с некоторыми из своих сослуживцев, которые примыкали к карамзинскому направлению и основали «Вольное общество любителей словесности, наук и художеств».
В 1807 году Батюшков записался в народное ополчение (милицию) и принял участие в прусском походе. В битве под Гейльсбергом он был ранен и должен был отправиться лечиться в Ригу. Во время похода им написано несколько стихотворений и начат перевод поэмы Тасса «Освобождённый Иерусалим». В следующем, 1808 году, Батюшков принял участие в войне со Швецией, по окончании которой вышел в отставку и поехал к родным, в село Хантаново Новгородской губернии. В деревне он скоро начал скучать и рвался в город: впечатлительность его стала почти болезненной, всё больше и больше овладевала им хандра и предчувствие будущего сумасшествия.
В самом конце 1809 года Батюшков приехал в Москву и скоро благодаря своему таланту, светлому уму и доброму сердцу сыскал себе добрых друзей в лучших сферах тогдашнего московского общества. Из тамошних литераторов наиболее сблизился он с Василием Львовичем Пушкиным, В. А. Жуковским, П. А. Вяземским и Н. М. Карамзиным. 1810 и 1811 годы прошли для Батюшкова отчасти в Москве, где он приятно проводил время, отчасти в Хантанове, где он хандрил. Наконец, получив отставку от военной службы, он в начале 1812 года отправился в Петербург и при помощи Оленина (Алексей Оленин) поступил на службу в Публичную библиотеку помощником хранителя манускриптов. В доме Оленина был салон, посещавшийся многими писателями и художниками, с которыми встречался Батюшков. Сослуживцами Батюшкова по Публичной библиотеке были Гнедич и Крылов. Жизнь его устроилась довольно хорошо, хотя его постоянно тревожила мысль о судьбе его семейства и его самого: скорого повышения по службе нельзя было ожидать, а хозяйственные дела шли всё хуже и хуже.
Начавшаяся Отечественная война 1812 года усиливает в душе поэта патриотическое чувство. Он желает пойти на войну, но болезнь, сильная лихорадка, мешает ему сразу же осуществить это намерение. Почти в канун Бородинской битвы, поэт берёт отпуск и приезжает в Москву, для того, чтобы сопровождать в Нижний-Новгород вдову своего наставника Е. Ф. Муравьёву и её семью. Стечение беженцев и народные бедствия, увиденные поэтом по пути следования из Москвы, производят на него сильное впечатление. Батюшков возвращается в Москву после изгнания из неё французов.
В 1813 году Батюшков, как только позволило состояние здоровья, выезжает в Дрезден, в главную квартиру действующей армии. Батюшков теперь адъютант генерала Раевского. В сражении под Лейпцигом погибает друг Батюшкова, воспетый в его стихах, И. А. Петин, и ранен Раевский. В 1814 году поэт участвует в переходе через Рейн и вступлении во Францию. Из Парижа, свидетелем капитуляции которого был Батюшков, он через Англию, Швецию и Финляндию возвращается в Петербург.
Неудавшаяся попытка жениться в 1815 году, расстройство личных отношений с отцом тяжело переживались поэтом. Некоторое время он живёт на Украине, в Каменец-Подольске, у своего военного начальства. Поэта заочно выбирают в члены литературного общества «Арзамас». В эту пору Батюшков переживает сильный творческий подъём: за год он пишет двенадцать стихотворных и восемь прозаических произведений. Он готовит к печати свои сочинения в стихах и в прозе.
После приезда в Москву поэт избирается в члены «Московского общества любителей словесности». При вступлении в него прочитывается «Речь о влиянии лёгкой поэзии на язык», историко- и теоретико-литературная статья, опубликованная в «Трудах» общества. Батюшков избирается почётным членом «Вольного общества любителей словесности». Поэт принимает участие в заседаниях «Арзамаса». В октябре 1817 года выходят «Опыты в стихах и прозе», которую затем издаёт Гнедич. Книга благожелательно была встречена критикой и читателями.
После поездок в деревню с намерением спасти от продажи с публичного торга имение отца, умершего в 1817 году, после пребывания в Петербурге поэт весной 1818 года отправляется на юг, поправлять своё здоровье. По совету Жуковского Батюшков подаёт прошение о зачислении в одну из миссий в Италии. В Одессе поэт получает от Александра Тургенева письмо, извещающее о назначении поэта на дипломатическую службу в Неаполь. После долгого путешествия, он пребывает на место службы, с яркими впечатлениями от поездки. Важной для поэта была встреча с русскими художниками, в числе которых были Сильвестр Щедрин и Орест Кипренский, жившие тогда в Риме.
Получив в конце 1820 года отпуск для лечения, Батюшков едет в Рим, а затем, уже в следующем году, на воды в Теплиц, где он узнаёт, что в «Сыне отечества» появилось анонимное стихотворение «Б… в из Рима», написанное от лица Батюшкова и принятое читателями как его произведение, хотя автором его был Плетнёв. Батюшков воспринимает это как личную обиду.
В 1821 году в душевном состоянии К. Н. Батюшкова происходят серьёзные злокачественные изменения, имеющие, очевидно, наследственный характер. Судя по сохранившимся публикациям и письмам, происходит манифестация мании величия, которая переходит в бред преследования. Анонимное стихотворение П. А. Плетнева только способствовало ухудшению состояния его психики. В следующем году болезнь обостряется, и в припадках Батюшков сжигает свои рукописи, письма и стихи. Чтобы хоть как-то улучшить самочувствие, он переселяется в Крым. Но в Крыму происходят несколько неудачных попыток покончить с собой. Все эти события вынуждают его родственников и друзей активизировать участие в его судьбе. По возвращению Батюшкова в Петербург, император Александр I сверх жалования выделяет на его содержание 500 червонцев и направляет на лечение в Европу. Батюшков оказывается в частном психиатрическом заведении Зоннштейн в 
Саксонии. Там он проводит четыре года, проживая вместе со своей сестрой. Но так как выздоровления так и не наступает, его было решено везти обратно в Россию. В апреле 1830 года Батюшков находился в Москве. Там его посещал А. С. Пушкин, стихотворение которого «Не дай мне Бог сойти с ума» предположительно навеяно впечатлением от этого визита. В 1833 году император Николай I окончательно увольняет Батюшкова в отставку и назначает ему пенсию. В этом же году его перевозят в Вологду и помещают в семью своего племянника, где он оставался на их попечении до своей смерти.
7 июля 1855 года скончался от тифа в Вологде. Похоронен в Спасо-Прилуцком монастыре, в пяти верстах от Вологды. Ещё в 1815 году Батюшков писал Жуковскому о себе следующие слова: «С рождения я имел на душе чёрное пятно, которое росло, росло с летами и чуть было не зачернило всю душу ».
Творчество
Батюшкова считают непосредственным предшественником Пушкина, и не 
случайно - соединяя литературные открытия классицизма и сентиментализма, он явился одним из родоначальников новой, «современной» русской поэзии.
Стихотворения первого периода литературной деятельности поэта проникнуты эпикуреизмом: человек в его лирике страстно любит земную жизнь; главные темы в поэзии Батюшкова - дружба и любовь. Отказавшись от морализма и манерности сентиментализма, он находит новые способы выражения чувств и эмоций в стихе, предельно ярких и жизненных:
Стройный стан, кругом обвитый
Хмеля жёлтого венцом,
И пылающи ланиты
Розы ярким багрецом,
И уста, в которых тает
Пурпуровый виноград -
Все в неистовой прельщает!
В сердце льет огонь и яд!
- «Вакханка» (1815)
В ответ на события отечественной войны 1812, Батюшков создал образцы гражданской поэзии, патриотический настрой которых соединяется с описанием глубоко индивидуальных переживаний автора:
… пока на поле чести
За древний град моих отцов
Не понесу я в жертву мести
И жизнь и к родине любовь;
Пока с израненным героем,
Кому известен к славе путь,
Три раза не поставлю грудь
Перед врагов сомкнутым строем -
Мой друг, дотоле будут мне
Все чужды музы и хариты,
Венки, рукой любови свиты,
И радость шумная в вине!
- «К Дашкову» (1813)
В послевоенный период поэзия Батюшкова тяготеет к романтизму. Темой одного из самых его известных стихотворений, «Умирающий Тасс» (1817), является трагическая судьба итальянского поэта Торквато Тассо
Ты помнишь, сколько слез младенцем пролил я!
Увы! с тех пор добыча злой судьбины,
Все горести узнал, всю бедность бытия.
Фортуною изрытые пучины
Разверзлись подо мной, и гром не умолкал!
Из веси в весь, из стран в страну гонимый,
Я тщетно на земли пристанища искал:
Повсюду перст её неотразимый!
- «Умирающий Тасс» (1817)
Поэзия Батюшкова Константина Николаевича
- Без смерти жизнь не жизнь: и что она? Сосуд
- Безрифмина совет
- Беседка муз
- В день рождения N
- В Лаисе нравится улыбка на устах (Силенциарий/Батюшков)
- В обители ничтожества унылой
- Вакханка
- Весёлый час
- Весёлый час (Батюшков)/вариант
- Взгляни: сей кипарис, как наша степь, бесплоден
- Видение на берегах Леты
- Воспоминание
- Воспоминание (Батюшков)/вариант
- Воспоминание (Батюшков)/ДО
- Воспоминания
- Воспоминания (Батюшков)/вариант
- Воспоминания (Батюшков)/ДО
- Всё Аристотель врет! Табак есть божество
- Всегдашний гость, мучитель мой
- Выздоровление
- Выздоровление (Батюшков)/ДО
- Гезиод и Омир, соперники
- Дружество
- Есть наслаждение и в дикости лесов
- Жуковский, время всё проглотит
- Известный откупщик Фадей
- Изнемогает жизнь в груди моей остылой (Силенциарий/Батюшков)
- Истинный патриот
- Источник
- К N. N.
- К N. N. (Батюшков)/ДО
- К Гнедичу
- К Дашкову
- К другу
- К друзьям
- К друзьям (Батюшков)/ДО
- К Жуковскому
- К Мальвине
- К Маше
- К Никите
- К Петину
- К постарелой красавице (Силенциарий/Батюшков)
- К Тассу
- К Филисе
- К цветам нашего Горация
- Как трудно Бибрису со славою ужиться
- Кн. П. А. Вяземскому (Зачем, забывши славу…)
- Книги и журналист
- Когда в страдании девица отойдёт
- Куда, красавица?
- Ложный страх
- Любовь в челноке
- Мадригал Мелине, которая называла себя Нимфою
- Мадригал новой Сафе
- Меня преследует судьба
- Мечта
- Мечта (Батюшков)/вариант
- Мои Пенаты
- Мой Гений
- Мщение
- Мщение (Батюшков)/ДО
- Н. И. Гнедичу (По чести, мудрено)
- Н. И. Гнедичу (Прерву теперь молчанья узы)
- Н. И. Гнедичу (Тебя и Нимфы ждут)
- На книгу под названием «Смесь»
- На перевод «Генриады»
- На поэмы Петру Великому
- На развалинах замка в Швеции
- На развалинах замка в Швеции (Батюшков)/ДО
- На смерть И. П. Пнина
- На смерть супруги Ф. Ф. Кокошкина
- Надежда
- Надежда (Батюшков)/ДО
- Надпись для гробницы дочери Малышевой
- Надпись к портрету графа Буксгевдена
- Надпись к портрету графа Эммануила Сен-При
- Надпись к портрету Жуковского
- Надпись к портрету Н. Н.
- Надпись на гробе пастушки
- Нереиды на развалинах Коринфа
- О смертный! хочешь ли безбедно перейти
- От стужи весь дрожу
- Ответ Гнедичу
- Ответ Тургеневу
- Отрывок из I песни «Освобожденного Иерусалима» (Тассо/Батюшков)
- Отрывок из XVIII песни «Освобожденного Иерусалима» (Тассо/Батюшков)
- Отъезд
- П. А. Вяземскому (Льстец моей ленивой музы)
- Памфил забавен за столом
- Пастух и соловей
- Пафоса бог, Эрот прекрасной
- Перевод 1-й сатиры Боало
- Перевод Лафонтеновой эпитафии
- Переход через Рейн
- Песнь Гаральда Смелого
- Писать я не умею
- Пленный
- Подражание Ариосту
- Подражание Горацию
- Послание г. Велеурскому
- Послание И. М. Муравьёву-Апостолу
- Послание к Н. И. Гнедичу
- Послание к стихам моим
- Послание к Тургеневу (О ты, который)
- Послание к Хлое
- Последняя весна
- Привидение
- Привидение (Батюшков)/ДО
- Пробуждение
- Радость
- Разлука (Гусар, на саблю опираясь)
- Разлука (Напрасно покидал страну моих отцов)
- С отвагой на челе и с пламенем в крови
- Свершилось: Никагор и пламенный Эрот
- Свидетели любви и горести моей
- Скалы чувствительны к свирели
- Совет эпическому стихотворцу
- Сокроем навсегда от зависти людей (Силенциарий/Батюшков)
- Сон воинов
- Сон могольца
- Стихи г. Семёновой
- Стихи на смерть Даниловой
- Странствователь и домосед
- Судьба Одиссея
- Счастливец
- Таврида
- Тень друга
- Теперь, сего же дня
- Тибуллова элегия III
- Тибуллова элегия XI
- Ты знаешь, что изрек
- Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы
- Ты хочешь мёду, сын? - так жала не страшись
- Увы, мы носим все дурачества оковы
- Увы! глаза потухшие в слезах (Силенциарий/Батюшков)
- Улыбка страстная и взор красноречивый (Силенциарий/Батюшков)
- Умирающий Тасс
- Хор для выпуска благородных девиц Смольного монастыря
- Числа, по совести, не знаю
- Элегия
- Элегия из Тибулла
- Эпиграмма на перевод Виргилия
- Эпитафия
- Явор к прохожему
Книги
Есть странствиям конец (фильм) avi
Материал взят с сайта http://ru.wikipedia.org/wiki/Батюшков,_Константин_Николаевич