ОТЕЦ ВОД! Я славлю твой могучий бег. Подобно индусу на берегах свя- щенной реки, склоняю я пред тобою колена и возношу тебе хвалу!
Но как несходны чувства, которые нас одушевляют! Индусу воды желтого Ганга внушают благоговейный трепет, олицетворяя для него неведомое и страшное грядущее, во мне же твои золотистые волны будят светлые воспоминания и связуют мое настоящее с прошлым, когда я изведал столько счастья. Да, великая река! Я славлю тебя за то, что ты дала мне в прошлом. И сердце замирает от радости, когда при мне произносят твое имя!
Отец вод, как хорошо я знаю тебя! У твоих истоков я шутя перескакивал через тоненькую струйку, ибо в стране тысячи озер, на вершине Hauteur de terre, ты бежишь крохотным ручейком. На лоно вскормившего тебя голубого озерка спустил я берестяной челн и отдался плавному течению, устремившему меня на юг.
Я плыл мимо берегов, где на лугах зреет дикий рис, где белая береза отражает в зеркале твоих вод свой серебристый стан и тени могучих елей купают в твоей глади свои остроконечные вершины. Я видел, как индеец чипева рассекал твои хрустальные струи в легком каноэ, как лось-великан стоял в твоей прохладной воде и стройная лань мелькала среди прибрежной травы. Я внимал музыке твоих берегов - крику ко-ко-ви, гоготу ва-ва - гуся, трубному гласу большого северного лебедя. Да, великая река, даже в далеком северном крае, на твоей суровой родине, поклонялся я тебе!
Все вперед и вперед плыву я, пересекая один за другим градусы, широты и климатические пояса.
И вот я стою на твоем берегу, там, где ты прыгаешь по скалам и зовешься водопадом Святого Антония и бурным, стремительным потоком прокладываешь себе дорогу на юг. Как изменились твои берега! Хвойные деревья исчезли, и ты нарядился в яркий, но недолговечный убор. Дубы, вязы и клены сплетают шатром свою листву и простирают над тобой могучие руки. Хотя леса твои по-прежнему тянутся без конца и края, девственной природе приходит конец. Взор с радостью встречает приметы цивилизации, слух жадно ловит ее звуки. Среди поваленных деревьев стоит бревенчатая хижина, живописная в своей грубой простоте, а из темной чащи леса доносится стук топора. Над поверженными исполинами гордо качаются шелковистые листья кукурузы, и золотые ее султаны сулят богатый урожай. Из-за зеленых крон деревьев вдруг выглянет церковный шпиль, и молитва возносится к небу, сливаясь с рокотом твоих волн.
Я снова спускаю челн на твои стремительные волны и с ликующим сердцем плыву вперед и вперед, на юг. Я проплываю теснины, где ты с ревом пробиваешь себе путь, и восхищенно всматриваюсь в причудливые скалы, которые то отвесной стеной поднимаются ввысь, то расступаются и мягкими изгибами вырисовываются на синеве небес. Я смотрю на нависшую над водой скалу, прозванную наядой, и на высокий утес, на округлой вершине которого в далекие годы солдат-путешественник разбивал свою палатку.
Я скольжу по зеркальной поверхности озера Пепин, любуясь его зубчатыми, похожими на крепостную стену берегами.
С волнением гляжу я на дикий утес Прыжок любви, чьи обрывистые склоны часто отвечали эхом на веселые песни беззаботных путешественников, а однажды эхо повторило скорбный напев - предсмертную песнь Веноны, красавицы Веноны, которая ради любви пожертвовала жизнью.
Вперед несется мой челн, туда, где безграничные прерии Запада подступают к самой реке, и взор мой с радостью скользит по их вечнозеленым просторам.
Я замедляю ход своего челна, чтобы посмотреть на всадника с разрисованным лицом, скачущего вдоль твоего берега на диком коне, и полюбоваться на гибких дакотских девушек, купающихся в твоих хрустальных струях, а затем - снова вперед, мимо Скалистого карниза, мимо богатых рудами берегов Галены и Дюбюка и воздушной могилы смелого рудокопа.
Вот я достиг того места, где бурный Миссури яростно бросается на тебя, как будто хочет повлечь за собою по своему пути. С утлого суденышка я слежу за вашим поединком. Жестокая короткая схватка, но ты побеждаешь, и отныне твой укрощенный соперник вынужден платить тебе золотую дань, вливаясь в твое могучее русло, и ты величественно катишь свои воды вперед.
Твои победоносные волны несут меня все южнее. Я вижу высокие зеленые курганы - единственный памятник древнего племени, некогда обитавшего на твоих берегах. Но сейчас передо мной встают поселения другого народа. Сверкающие на солнце колокольни и купола вздымают в небо острые свои шпили, дворцы стоят на твоих берегах, а другие, плавучие, дворцы качаются на твоих волнах. Впереди виден большой город.
Но я не задерживаюсь здесь. Меня манит солнечный юг, и, вновь доверившись твоему течению, я плыву дальше.
Вот широкое, как море, устье Огайо и устье другого крупнейшего твоего притока, знаменитой реки равнин. Как изменились твои берега! Ни нависших скал, ни отвесных утесов. Ты прорвался сквозь сковавшие тебя горные цепи и теперь широко и свободно прокладываешь себе путь через собственные на- носы. Ты сам в минуту буйного разгула создал свои берега и можешь прорвать их, когда тебе вздумается. Теперь леса вновь окаймляют тебя - леса исполинов: раскидистые платаны, высокие тюльпанные деревья, желто-зеленые тополя поднимаются уступами от самой воды. Леса стоят на твоих берегах, и на своей широкой груди ты несешь остовы мертвых деревьев.
Я проношусь мимо последнего твоего большого притока, пурпурные воды которого лишь слегка окрашивают твои волны. Плыву вниз по твоей дельте, вдоль берегов, прославленных страданиями Де Сото и смелыми подвигами Ибервиля и Ла Салля.
Тут душу мою охватывает беспредельное восхищение. Лишь человек с каменным сердцем, бесчувственный ко всему прекрасному, способен взирать на тебя здесь, в этих южных широтах, не испытывая священного восторга.
Сказочные картины, сменяя одна другую, как в панораме, развертываются передо мной. Нет на земле пейзажа прекраснее. Ни Рейн с его замками на скалах, ни берега древнего Средиземного моря, ни острова Вест-Индии - ничто не может сравниться с тобой. Ни в одной части света нет такой природы, нигде мягкое очарование не сочетается столь гармонично с дикой красотой. Однако взор не встречает здесь ни скал, ни даже холмов; лишь темные кипарисовые чащи, опушенные серебристыми мхами, служат фоном картине, и они не уступают в величавости гранитным утесам.
Лес уже не подходит вплотную к твоим берегам. Его давно свалил топор поселенца, и на смену ему пришли золотистый сахарный тростник, белоснежный хлопок и серебристый рис. Лес отступил назад и теперь лишь издали украшает картину. Я вижу тропические деревья с широкими блестящими листьями - пальмы сабаль, аноны, водолюбивую ниссу, катальпу с крупными трубчатыми цветами, душистый стиракс и магнолию с ее восковыми лепестками. С листвой этих прекрасных туземок смешивают свою листву и сотни чудесных пришельцев: апельсин, лимон и фиговое дерево, индийская сирень и тамаринд, оливы, мирты и бромелии, а поникшие ветви вавилонской ивы составляют разительный контраст с прямыми стеблями гигантского сахарного тростника и копьевидными листьями высокой юкки.
Окруженные этой пышной растительностью, стоят виллы и роскошные усадьбы самой разнообразной архитектуры, столь же разнообразной, как и национальности населяющих их людей, ибо на твоих берегах живут люди самых различных наций, и все они принесли тебе свою дань, украсив тебя дарами всемирной цивилизации.
Прощай, отец вод!
Хоть я не родился под этим благодатным южным небом, но провел здесь долгие годы и люблю эту страну даже больше, чем свою родину. Здесь про- жил я дни светлой юности, возмужал и провел бурные годы зрелости, и воспоминания об этих годах, полных неувядаемой романтики, никогда не изгладятся из моей памяти. Здесь мое сердце впервые познало Любовь - первую чистую любовь. Неудивительно, что страна эта всегда будет окружена для меня немеркнущим сиянием.
Читатель, выслушай историю этой любви!
Будущий духовник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря схиархимандрит Власий (Перегонцев) родился, когда его матери было 56 лет. Она родила семерых, но все они, не дожив до года, умерли. Восьмой была девочка, которая их пережила. И думали, что все уже обойдется, но не обошлось. Когда малышке исполнилось два года, бабки взяли ее на улицу, где она играла, там паслась лошадь. Девочка подошла к ней. Лошадь ее лягнула по головке….
Он родился в подполье, куда его мать полезла за картошкой. Она думала картошки набрать, а раз - и родился сынок. Вся его жизнь прошла в подполье: большую часть долгой монашеской жизни его гнали и преследовали за веру. И дома он был нелюбимым ребенком. После того, как отец умер, мать снова вышла замуж, отчим пасынка люто невзлюбил, называя «попенком» и «монашком». Ведь до четвертого класса его воспитывала бабушка - монахиня.
А после седьмого класса он уехал из дома и стал жить самостоятельно. Самостоятельно стал студентом Смоленского мединститута, где учился на кафедре педиатрии и детских болезней. Там в институте, он встретил свою первую большую любовь. Когда девушка узнала, что он ходит в Церковь, то чистосердечно донесла на него в ректорат, и случился большой скандал. Его показательно судили перед всем курсом. Как советский студент может поменять белый халат врача на черную рясу?
Скажите как? Белый халат на черную рясу? У руководства это в голове не укладывалось и у студента, который до этого хорошо учился, начались проблемы со сдачей экзаменов. Преподавателям было дано указание ставить зачет, когда он откажется от своих убеждений. От убеждений студент отказываться не собирался, а девушка, поняв, что желая спасти своего суженого от церковного мракобесия, предала его, перестала ходить на занятия. А с ним случилось тяжелое нервное расстройство.
В себя он пришел, когда стучался в калитку дома схииеромонаха Иллариона (Рыбаря), который жил в далеком Мичуринске за много километров от Смоленска. Ноги сбиты, одежда отрепана, в глазах мука. Отец Илларион оглядел с ног до головы молодого человека и провел в дом. Его вымыли, переодели, накормили и уложили спать. Он спал беспробудно двое суток. Глаза открывает - обстановка незнакомая, одеяло из лоскутков потолок выбеленный, как в украинских мазанках. Иконы, перед образами лампады. Тут батюшка заходит, волосы подобраны, садится на табурет возле него и говорит: «Ну что, - настрадался?» Он в ответ только засопел, все слова в горле комком встали. Лежит, молчит, слезы из глаз ручьем. Батюшка ему руку на голову положил и говорит: «Ничего не говори, я все знаю. Поедешь со мной?». «Поеду» Хотя даже не знал, куда его зовут. Оказалось, батюшка был духовником в монастыре Флора и Лавра в Закарпатье. Туда он будущего схимника и отвез.
В Советском Союзе с поездками по монастырям было строго. Молодого человека объявили во всесоюзный розыск как опасного преступника. А он наконец-то попал туда, куда стремилось его сердце. В монастырь. Его тайно постригли в монахи с именем Петр. Духовник строго запретил ему сообщать о своем местоположении, и он стал жить ни кем не узнанным на нелегальном положении вдали от людей. Спустя какое то время он написал матери, чтобы она не искала его, так как он выбрал для себя путь служить Богу.
И служит Ему всю свою долгую трудную жизнь.
отец Власий и Святейший Патриарх Алексий II
В великую схиму с именем священномученика Власия его подстриг архимандрит Серафим (Тяпочкин) в восьмидесятом году. Это происходило тайно, власти за это преследовали. Постригая, отец Серафим сказал, что схима будет его крепостью, броней духовной от врагов. Еще он предсказал ему, что он будет духовником в монастыре, и вокруг будет братия. В те времена монастырь, о котором шла речь, лежал в руинах, самого будущего духовника разыскивала милиция, и во все это верилось с трудом. Но вот уже почти сорок лет схиархимандрит Власий - духовник Свято-Пафнутьева Боровского монастыря.
Его гнали, его преследовали, его убивали. Однажды, когда он уже служил в Калужской епархии, грабители забрались в храм и разбили ему голову монтировкой. Это были грабители храмов, они не хотели оставлять его живым свидетелем и били наверняка. Но скуфейка на его голове самортизировала, и монтировка остановилась в сотых миллиметрах от мозга. Ему сделали сложную операцию, вшили в голову пластину, он долго лежал в больнице и выжил. А потом у него нашли рак. Ему провели шесть сложных операций, удалили часть кишечника, каждый год меняли кровь. По всем прогнозам, он должен был умереть. А он уехал на Афон, где шесть лет молился в затворе в Ватопедском монастыре, где есть чудотворная Пресвятой Богородицы «Всецарица Пантанасса», которой молятся при онкологии. Есть история о том, что когда Афанасий Великий хотел уходить с Афона, Матерь Божья явила чудо - ударила по скале, из этого места забил святой источник. Он бьет и сейчас. В этой воде отец Власий купался и пил ее. Спустя шесть лет во время службы в храме, он вдруг почувствовал, что все вокруг словно засверкало. Потом врачи сказали, что метастазы остановились распространяться. После этого он вернулся в Россию, в свой родной Пафнутьев-Боровский монастырь, где принимает людей вот уже почти сорок лет.
Пожилой протоиерей, потомок великого русского полководца Михаила Илларионовича Кутузова, отец Владимир Кутузов рассказал мне про отца Власия такую историю: в годы советской власти, когда он молодым еще дьяконом, служил с батюшкой на одном из приходов, к ним в храм пришли какие-то чиновники и стали просить взятку за молодого человека, который по всем понятиям советского строя не желал строить светлое будущее, а отлынивал от работы в церкви. Чиновники грозили большими проблемами и от греха подальше от них откупились. Через какое-то время они снова пришли за деньгами. А что такого? Попы ведь бесправные, в милицию жаловаться не побегут. Видя, что это никогда не закончится, отец Власий благословил молодого священника устроиться на коровник в родной деревне, а по выходным приезжать в храм и служить. Так тот и сделал. Но однажды местный цыган устроил шутку - подкрался к загону, где стояло колхозное стадо с сиреной, и так напугал коров, что те выломили загон и убежали в лес. Как отец Владимир не бегал, как не звал, ни одной не смог найти. Понимая, чем ему грозит потеря целого стада, он в слезах поехал к батюшке Власию и обо все ему рассказал. Тот заверил его, что все будет хорошо, и отправил обратно на коровник. Вечер. Понурый дьякон идет к разбитому загону и вдруг видит, что из леса идет коровье стадо. Он радостный побежал открывать ворота. Одна, две, все стадо в целости. Все 250 коров вернулись. Он запускает последних и вдруг видит, что сзади за коровами идут… несколько огромных волков. Волки спокойно шли за коровами, дождались, когда последние из них вошли в загон, а потом как ни в чем не бывало, развернулись и ушли в лес. От неожиданности дьякону чуть не стало плохо.
В свои 81 отец Власий просто светится от счастья и очень похож на солнце. Потому что рядом с ним тепло, светло и радостно на душе. Радость сопровождает его повсюду как теплое одеяло. Как-то раз захожу в алтарь, а там один батюшка-игумен стоит грустный, голову повесил. Заходит отец Власий. Он как печального батюшку увидел, подошел к нему, схватил в охапку, поднял над головой, хорошенько потряс и как рявкнет: Ну-ка не сметь мне, унывать! Ты чего, ну-ка быстренько прекращай! Мы же сейчас Богу служить будем - а ты грустный! Поцеловал троекратно и к сердцу прижал крепко-крепко. Надо было видеть глаза этого игумена, который потом служил как в последний раз!
Даже просто глядя на него, люди преображаются. Самое холодное и безучастное сердце, рядом с ним оживает. Ты просто смотришь на него - и уже хорошо. Слышишь его молитву - и понимаешь, что Жив Господь, и ничего не пропало. Он - живое воплощение пасхальной радости и света, от которой в пустыне распускаются цветы и улыбаются небеса. Смотришь и понимаешь: Господь с нами!
Когда он служит, его радостный глас гремит, заглушая все вокруг. Как дух над мертвой гладью вод он пролетает под сводами храма и все кругом оживает. Со умилением сердец ко Господу помолимся! И сотрясаются стены собора. Пресвятая Богородица спаси нас! Его львиный рык способен воскресить даже мертвого. Он любит монастырь трогательно и самозабвенно - как в первый раз. Надо видеть с какой радостью и благоговением он прикладывается к монастырским святыням! Преподобный отче Пафнутие моли Бога о нас! Разве может он тихо и теплохладно служить Богу, который Любовь, Свет и Радость? Этот старый монах с большими добрыми глазами ЗНАЕТ, как любит нас Господь. И все вокруг это чувствуют.
С братией в алтаре
На людей он смотрит как на Адама и Еву в раю. Сквозь грязь, копоть, исковерканные углы и проказу он видит неповторимый образ Божий, и властно уверенно и радостно начинает немедленно его расчищать. Иногда это совершается в одно мгновение. Вот он только начал говорить с незнакомым совершенно человеком, и вдруг с тем что-то происходит, человек прямо на глазах меняется, расправляет плечи, начинает улыбаться. Еще минуту назад он был потерянным, унылым и одиноким, а сейчас - радостный и счастливый.
К отцу Власию приезжают из Лондона и Тибета, из Малоярославца и Сахалина. Православные и не православные. Верующие и неверующие. Простые и не очень. Кто только не встретишь! Перед его кельей можно встретить афонских епископов и министра финансов РФ Силуанова. Игоря Сечина и Дмитрия Рогозина. И много кто еще. Как-то раз я сопровождал к нему первого помощника Председателя ОБСЕ, специально прилетевшего в Москву, чтобы переговорить с русским духовником. И тот его принял, как всех, кто приходит к нему. В дни приема келья отца Власия открыта с четырех утра до девяти вечера каждый день. И когда он служит, то принимает людей на исповедь с открытия монастыря в пять утра.
Он ставит духовный диагноз мгновенно, порой двумя фразами. Дионисий, ты чего на пороге топчешься? Заходи в келью! Батюшка так ведь у меня все ботинки в грязи! А ты все равно заходи. И вот ты ботинки, конечно, снимаешь, ты ведь не дурак пачкать пол в келье любимого батюшки. Уже через минуту он прижимает тебя к груди, треплет по волосам и говорит: Ну, в кого ты у меня такой непослушный?
За почти двадцать лет, что мы знакомы, он дал мне множество духовных советов и наставлений, но одно запомнил на всю жизнь. Однажды в непростых жизненных обстоятельствах я приехал к нему мрачный и расстроенный. Дела были не просто плохо, а хуже некуда. Батюшка утешал меня, как мог, мы долго говорили, а в конце крепко обнял и твердым голосом тихо сказал на ухо: Будешь со Христом - и в аду будет рай. И дал мне пук пасхальных свечей из Иерусалима.
Его слова поразили меня в самое сердце, и я словно очнулся. За проблемами и обстоятельствами я совершенно позабыл о главном, что наполняет жизнь христианина смыслом и радостью - быть с Богом. Не метафизически и умозрительно, а просто так - лицом к лицу. Когда ты с Богом, все меняется. Там где Свет - нет тьмы. Там, где Любовь - нет места унынию и одиночеству. Сыне, даждь ми сердце свое - вот, что главное.
Когда ты со Христом, перестаешь бояться боли, становишься бесстрашным, можешь бегать по снегу и не проваливаться. Мертвая пустыня с Богом становится райским садом, и для тебя нет ничего невозможного …..
А вот он выходит вечером из кельи. Народ бросается благословляться. Какая-то импозантная дама в бриллиантах, протискиваясь сзади, картинно заламывает руки и трагическим голосом вопрошает: Как жить батюшка? Он оборачивается и на ходу бросает: С одним! Дама краснеет, батюшка быстро уходит. Народ долго еще смеется.
P.S. Вспомнился фильм об о.Власии
У подножья Нуратинских гор, в городе, название которого не сохранилось в памяти потомства, в квартале кузнецов жил давным-давно мастер-кузнец. Много времени прошло с той поры, память у людей коротка, как волос на бритой голове, и дырява, как халат на плечах бухарского нищего, и сейчас невозможно даже припомнить, как звали того бедного, но весьма достойного человека.
Был год великой засухи. Обычно полноводная в летнюю пору река иссякла. Арыки высохли. Деревья потеряли листья. Жестокое дыхание пустыни уничтожило урожай того года. Надвигался голод.
Но никакие, даже самые сильные горячие ветры не вредили садам беков и ханов, никакая засуха не трогала их обремененные плодами деревья и виноградные лозы. Ибо не иссякали источники, вытекающие из подножья гор, ни зимой, ни летом, ни в другое время года. Те сады и те источники были во владении самых богатых, самых жадных, самых могущественных людей города.
Когда вся страна изнывала под палящим дыханием, водоемы высохли и матери бродили по раскаленным пыльным улицам города, прижимая умирающих от жажды детей к груди, владетели садов взирали равнодушно на горе и слезы.
Плакали в бессильном отчаянии женщины, дети охрипли от крика.
Ропот народа подымался к дворцу, что выстроен был правителем города на высоком холме, стоны неслись выше звезд.
Пошли горожане к правителю города и просили указать путь к жизни и спасению. Говорили они: "Дети наши умирают. Вы имеете и власть, и воду, и богатство, - помогите нам". Но вышли к посланцам муллы и ишаны и, подняв руки к небу, воззвали: "Так предначертано. Если аллах терпит зло, то и вы, смертные, должны терпеть. Тот, кто ропщет, - вероотступник!" В ярость пришли горожане. Ходили толпы людей по улицам и площадям. Кричали: "Где вода?" Другие вспоминали обиды и притеснения.
Рос гнев народа.
Но высоки и неприступны стены, окружающие сады богачей. Разбились о камни волны народного гнева. Много мужчин, полных силы и смелости, погибли под ударами мечей воинов правителя. Долго еще тучи воронов кружились над трупами, брошенными далеко в степи.
Затих в унынии город, опустели базары, и лишь горячий ветер мчался по улицам.
А кузнец, преисполненный ярости, ушел в горы.
Тихо стало в кузнице. Не слышно было звонких ударов молота по железу, застыла зола в горне.
В дни скитаний встретил кузнец среди скал и камней белобородого пастуха и нашел у него приют и место отдыха. Пока варился на каменном очаге бедный ужин, рассказал кузнец о своей печали и о черных днях бедствия, в которых пребывал народ долины.
Смотрел старец на пламя очага и думал.
Но вот он поднялся во весь рост, глаза его горели в сумраке у самого свода пещеры.
Я - Отец Вод, хранитель истоков реки, дающей жизнь долине. Я знаю, - сказал он, - как сделать людей долины счастливыми, я знаю, как дать им в руки великую силу. Приказываю тебе спуститься в долину. Собери сельский и городской люд, пусть возьмут с собой кетмени и придут сюда.
Когда солнце поднималось над пыльной равниной, кузнец быстро шагал по дороге к высоким башням города.
Как джарчи-глашатай, взывал кузнец на дорогах, в кишлаках, на площадях базаров, у дверей бань и мечетей. Тысячи людей шли в горы.
Созвал их Отец Вод и сказал: "Беда ваша от засухи. Загородите долину. Сделайте запас воды и вам не страшны будут горячие ветры пустыни даже в год великого безводия".
Скоро народ начал строить плотину.
А богачи и владетели садов послали в глубину пустыни к злому волшебнику Адджрубу верного человека и приказали сказать: "О властитель живого и мертвого! Людишки с черными руками кладут камни стен крепости против твоего могущества. Лети в горы и убедись сам".
Помчался злой Адджруб в горы. Песок и пыль поднялись до самого свода небес и потушили звезды.
Огненную бурю нагнал бешеный Адджруб в горную долину, где работали тысячи кетменщиков. Многие сгорели, многие задохнулись; казалось, весь народ, собравшийся в долине, погибнет. Но Отец Вод всплеснул воды горного озера, и ледяные струи охладили скалы, сделали воздух теплым и приятным, как в бане. Отступил Адджруб, трясясь от ярости.
Люди принялись снова трудиться, копая землю, ломая камень, воздвигая плотину, но их ждала новая беда.
Земля содрогнулась и заколебалась. Луна качалась из стороны в сторону, как светильник, подвешенный на цепочке к потолку. Стон поднялся из груди земли. Горы сталкивались вершинами и обрушивались в бездны. Поток камней мчался вниз по долине, люди казались муравьями под ногами великанов.
Но Отец Вод одним взмахом руки перенес строителей на склоны гор. И камни, упавшие туда, где только что были люди, не причинили вреда, а только послужили на пользу, ускорив возведение плотины.
Не угомонился Адджруб. Он собрал со всех гор и долин свирепых тигров, огнедышащих драконов, когтистых барсов, диких волков, гиен, шакалов, ядовитых змей, скорпионов и послал их против кузнеца и его людей. В глухую полночь, когда глаз не мог разглядеть пальцев на вытянутой руке, полчища зверей и насекомых напали на безмолвный стан, где в землянках и юртах спали уставшие строители. Не растерялся среди смятения и переполоха кузнец. Приказал он зажечь сотни факелов из смолистых ветвей горного дерева арчи, и красное пламя запылало, словно пожар, и все гады и дикие звери в страхе разбежались.
Кузнец с народом своей земли строил каменную плотину высотой в пять тополей. Так повелел Отец Вод. Обтесанные глыбы скал, из которых складывали плотину, были величиной с дом. А чтобы камни держали друг друга, кузнец заливал промежутки между ними расплавленным свинцом, добытым тут же в окрестных горах.
Колдун не унимался. Он понял, что скованная плотиной река будет служить народу, она даст много воды иссушенной земле, и люди воспрянут и выйдут из-под его власти.
Обрушил он на строителей плотины гром и молнии. Но устоял кузнец и его строители.
Тысячу дней люди пробивали скалы, чтобы дать дорогу воде через каменную гору.
Колдун давил в прорытой пещере людей. Камни падали им на головы. Змеи смертельно жалили их. Но дни и ночи стучало железо. Гора стонала и содрогалась, когда люди вгрызались в ее грудь.
И вот пришел день радости.
Река, скованная плотиной, смирилась. Воды мирно потекли по подземному арыку сквозь гору, и прохладные струи утолили жажду сожженной огнем и жаром земли.
На высокой черной скале заскрежетал зубами Адджруб от бессильной ярости.
Люди пришли в город. Радостно было возвращение. То был день пиршества, плясок и песен. Прибежали поклониться кузнецу богачи, владетели садов. Лежали гордые в пыли перед кузнецом и кричали: "Ты велик!" Вошла в сердце кузнеца жалость. Не казнил, а простил он гордецов и посеял семена на пашне гибели. Забыл он слова мудрых: "Враг с отрезанной головой лучше".
Но затаили владетели садов смертельную ненависть. Богачи поклялись погубить кузнеца.
Много лет бродил Адджруб по пустыне изгнанником, и осталось силы у него не больше, чем у воробья.
И призвали богачи - владетели садов мерзкого колдуна тайно в город. Долго с ним шептались в темных углах. Ушел Адджруб в далекую страну и рассказал жившим там диким и страшным наездникам об изобилии и богатстве города.
Проснулась в них жадность, и отправились они в поход. Черные тучи воронья окружили город. Долго длилась осада. Великие и доблестные были сражения и схватки. В смертельном поединке сразил вражеского шаха кузнец-богатырь. Победа была по праву за жителями города. Таков был старинный обычай.
Враг устал, обессилел, руки воинов-наездников ослабели. Они хотели уйти в свои степи.
Но затаившие обиду владетели садов послали в стан диких кочевников верного человека.
Посланец сказал им:
Неподалеку стоит плотина, от которой город получает воду и жизнь. Плотина сложена из камня и свинца. Свинец боится огня.
Тысячи всадников поскакали в ущелье. Они собрали дрова, хворост и сухую колючку. Пламя поднялось выше облаков, свинец от жара растопился, и камни, более не сдерживаемые ничем, расползлись и обрушились вниз. Вода стеной ринулась по долине, залила поля и сады, разрушила город, погубила многих его жителей и все вражеское войско. Погиб и злой колдун Адджруб.
Немногие спаслись из жителей города, но и они покинули те места. С той поры город лежит в развалинах.
Так было, а если кто-нибудь усомнится в истине рассказанного, пусть отправится в ущелье. Там и сейчас можно видеть камни со следами свинца, из которых кузнец строил плотину.
Арча – вид крупного древовидного можжевельника.
Кетмень – большая мотыга.
id="razdel">Сегодня, как никогда людям нужна вера. Настоящая вера. Ради нее ежедневно сотни паломников со всего света съезжаются к духовнику Свято-Пафнутьева Боровского монастыря отцу ВЛАСИЮ, в надежде получить его благословление, спросить духовный совет и исцелиться.
Признаюсь честно, я не искала отчаянно с ним встречи, не простаивала многодневные очереди среди страждущих увидеть старца-пророка, но всегда чувствовала и верила в то, что наша встреча когда-нибудь состоится.
Скромная и небольшая келья отца Власия усыпана, в прямом смысле этого слова подарками прихожан, на стенах исторические картины Павла Рыженко и многочисленные иконы.
И только напольные часы, динамично отчитывают время и напоминают о бренности бытия. Каждые полчаса во время беседы они возвращали нас в реальность периодичным боем...
Меня встретил пронзительный, сканирующий взгляд старца, и я, едва ли не впервые немного растерялась. Минутная пауза. Я собралась с духом и начала.
Отец Власий, во-первых, огромное спасибо, что согласились со мной встретиться. Интервью с Вами явление очень редкое и это очень ценно.
Представьте себе, что когда-нибудь напишут Вашу историю. Будет ли там информация о том, что мама родила Вас, когда ей было 56 лет? Родить в таком возрасте - это уже само по себе чудо и в принципе противоречит законам природы...
Ничего подобного. Если вы читаете Священное Писание, то знаете, что Иоаким и Анна в глубоком возрасте, около 70 лет, родили Богородицу. Пророк Захария и Елисавета также в самом преклонном возрасте стали родителями. У Авраама и Сары сын появился когда им было около 90 лет. Да и недавно, показывали человека, которому было под 90, а жене его 72 и у них появился ребенок.
- Ну, это все единичные случаи, потому что, после 50 лет у большинства женщин наступает...
Климактерический период. Раньше ведь женщины не предохранялись, и не было никаких контрацептивов, в то время рожали столько, сколько давал Бог.
У моей матери, была большая личная трагедия, все дети, а их было семеро, которых, она тогда родила - умерли, не дожив и до года. Жила моя мама в 25 километрах от областного центра, дорог-то и машин не было. Пока везли маленького больного ребеночка на лошадке в больницу, у него случался приступ, и он захлебывался гнойными выделениями, и его, естественно, уже никто не мог спасти.
И вот, когда у нее, родился уже восьмой ребенок, девочка, и ей пошел уже второй годик, все решили, что все будет хорошо, и она будет жить. Но весною, случилась беда. На лугу, когда одуванчики расцвели, наша бабушка сидела на бревнах и плела малышке веночек. Девочка собирала ей цветы, и так близко подошла к лошади, что та лягнула ее и смертельно разбила голову. После этой потери у матери случился серьезный стресс. И только в 49 лет, она смогла родить моего брата Сашку, которого пять лет кормила грудью.
- До пяти лет, такое бывает?
- Ну а почему нет? Молока у нее вообще было на всю деревню. Мать идет в поле работать, берет маленького Сашку, а ей вслед: «Тетя Клань, моего покорми!», «тетя Клань и моего тоже!» И она всех кормила, груди были как у дойной коровы, что ей трудно было нагибаться, жать. Наклонится к земле, а разогнуться не может.
Вот жнет она, а женщины над ней смеются, «ну встречай, дудоля твой идет». Придет Сашка и дергает ее за подол, «ну, пойдём, пойдем скорее сосить», а ей перед людьми уж стыдно, и идут они за хлебный суслон. Она кормит, а ребятишки кричат «Саашка пошли!» Он: «Сейсас иду...» А сам сосет (смеется)
Позже свекровь ей: «Молодуха, ты что-то покруглела, покруглела...». Она говорит: «А я сама ничего не понимаю». Почувствовала она меня поздно, только тогда, когда толкаться стал внутри. И вот как-то полезла мать в подпол, захотела крупную картофелину достать... и так я в подполье и родился (смеется ). Вот моя жизнь такая, вся в подполье.
Воспитанием моим до четвертого класса занималась бабушка, она была монахиней и воспитывала очень строго. Отец мой в 39-м году погиб, и мать второй раз вышла замуж. Отчим меня категорически не принял. Звал «монашенком» и «попенком». После смерти бабушки мне три года пришлось жить в своей семье, за это время я много чего перенес, потому что был нелюбимым ребенком.
После семи классов я уехал из дома и решил пробивать себе дорогу сам.
- Могу ли я с Вами поговорить о любви? Была ли она в вашей жизни?
- Да. Большая любовь случилась со мной в 24 года. Я был тогда студентом Смоленского медицинского института и учился на кафедре педиатрии и детских болезней, она же на лечебном факультете. Время было тогда послевоенное, трудное. После разрухи все полуподвалы были забиты людьми, жили по 27 человек на 13 метрах. В общежитиях койку было получить очень трудно, на стипендию прожить невозможно. И поэтому в наших отношениях, я воздерживался от близости. Кроме поцелуев у нас ничего не было.
А она стала подозревать меня в измене, выследила меня в соборе и доложила в ректорат. Началось гонение и настоящая травля. Судили курсом, потоком «как он может поменять белый халат врача на черную рясу?». После этого...экзамен пойду сдавать - не сдаю, пойду сдавать - не сдаю, пойду сдавать - не сдаю, хотя учился хорошо. Просто преподавателям было дано указание - пусть придет, поклонится и откажется от своих убеждений.
Она же пряталась, потому что знала, что предательство страшное совершила. На меня же тогда нашло помрачение какое-то, сильное нервное истощение было, и ушел я ничего не понимая, в сторону Козельска - Козлов, так называемый город, был. Он теперь Мичуринск называется. Когда и как я в той стороне оказался - не могу сказать.
Пришел к дому, где жил схииеромонах Илларион Рыбарь, он как раз приехал продавать свой домик, там жила у него монахиня Анна, они меня и приняли. Стою у калитки прошу воды, ноги все сбиты, брюки отрепаны. Сколько я шел, как я шел, не могу сказать. Короче говоря, они переодели меня, уложили спать, и проспал я, наверное, больше двух суток. Когда пришел в себя, смотрю, незнакомая обстановка, потолочек выбеленный, как в украинских мазанках, хатка небольшая, одеяло из лоскутков. Иконы, перед образами лампады. Ничего не пойму. И тут батюшка заходит, волосы подобраны, табурет берет, садится около меня: «Ну что, - говорит, - настрадался?» Я что-то хочу ему сказать, а не могу. Он мне руку на грудь положил, а я захлебываюсь, плачу, у меня и слезы и сопли, пытаюсь ему рассказать. Он мне: «Ничего не говори, я все знаю. Ты поедешь со мной?». Отвечаю: «Поеду», даже не зная, куда он меня приглашает. Оказывается, он был духовником в Закарпатье в монастыре Флора и Лавра. Туда он меня и увез.
- В тот момент Вы страдали больше от неразделенной любви или же от предательства?
От предательства. Не мог перенести этого. Такая боль душевная была, обида горькая, в самом сердце.
- Вы однолюб? Вы до сих пор ее любите?
Сказать вам честно - да! Я люблю ее. Она родом из Кубанского казачества, полнотелая такая, ресницы огромные, глаза как вишни спелые, коса большая, чуть ли не до колена, вообще красивая очень. Берег ее для себя, для жизни. Я же ей говорил: на четвертый курс перейдем, смогу устроиться медбратом или на станцию скорой помощи, дадут общежитие, тогда все у нас и случится.
- С того времени, Вы никогда ее больше не видели? Она же наверняка знает о вашей судьбе?
О моей судьбе знает, конечно. Все ее потом осудили, корили, что она так поступила. Но ей ведь тоже сейчас не позавидуешь, как мне рассказывали, познакомилась она с парнем с фармакологического курса, и послали их по распределению куда-то в Архангельскую область, так вот муж ее там связался с наркотиками, хотели жить богато. Но он сам стал наркоманом, осудили его, он вскорости умер. Она же осталась одна с двумя детьми. Я мысленно как бы приходил к ней. Но встречаться никогда-никогда... не поехал бы.
- Как Вы думаете, она хотела прийти покаяться?
Наверное, нет, у нее другая судьба, жизнь. Если человек далек от веры, общих идеалов быть не может. Ведь как в народе говорили: «с лица воду не пить, а с человеком всю жизнь жить. Красота приглядится, а ум и доброта пригодится».
- Перенесемся теперь в Закарпатье. После этой истории Вы оказались во всесоюзном розыске...
- Да, по заявлению матери, меня искали по всему Союзу, проверяли все списки. Когда я постригся в монахи, получил другое имя - Петр. Духовный отец запретил мне сообщать о моем местонахождении родным. Волосы тогда отросли, длинные были, и конечно, узнать меня было трудно.
В тот период, мать сильно переживала, ходила к гадателям, мучилась. Все ее страдания передавались мне, стало сильно болеть сердце. Я вновь обратился с просьбой написать ей письмо. И наконец-то мне разрешили.
- Если не секрет, что Вы ей написали?
- «Мама не ходи к гадателям никаким, не ищи меня, мой путь совсем другой. Я живой, я о тебе помню. Люблю, молюсь». Долгожданная встреча с мамой состоялась лишь многие годы спустя, в Сибири, где я служил.
- Ее реакция, когда она увидела Вас и узнала, что Вы постриглись в монахи?
Мать сказала: «Так род наш на тебе и закончится». После она переехала ко мне жить, там и умерла. Похоронил я ее на новосибирском кладбище.
- А что за неприятная история с хулиганами, которая имела для Вас серьезные последствия?
Так-то не с хулиганами, а с грабителями. В 82 году, уже здесь, в Калужской области они напали на церковь, монтажкой разбили мне голову, пытались убить. Так как на голове была одета скуфейка, волосы под ней самортизировали. Это меня и спасло, какие-то сотые доли миллиметра до мозга не достали. Но получил серьезную черепно-мозговую травму, вставили мне пластину, долго лежал в больнице.
Насколько я знаю, это не последнее Ваше испытание. У вас еще есть одна очень удивительная и непонятная история - волшебное исцеление от рака.
- Ну, это не волшебное, нет-нет. У меня рак начинался сначала с щитовидной железы, потом пошли лимфостазы подмышечной, паховой, предстательной железы. Далее пошло в кишечник, прямую кишку. Мне 49 сантиметров удалили кишечника, у меня была калостома, носил мешок... И теперь каждый год меняют кровь. Я шесть операций перенес, и это еще не закончилось, оно продолжается, только метастазирование мне прекратили. Все это время, шесть лет я молился на Афоне. В Ватопеском монастыре, есть икона матери чудотворной «Всецарица Пантанасса», которой молятся при онкологии.
Есть история, когда Афанасий хотел уходить оттуда с Афона, Матерь Божья чудо явила - в скалу ударила, из этого места пробил святой источник. Он бьет и сейчас. В этой воде я купался, пил ее, исповедовался, причащался, соборовался.
Отец Власий, Вы свой дар отчасти объясняете тем, что когда-то изучали иридодиагностику, и умеете определять заболевание у человека по радужной оболочке глаза. Кто Вы - хороший диагност или старец-пророк?
Да какой я пророк, да что вы... Я самый обыкновенный человек. Да ну, ничего я не предвижу. Я знаю, какие последствия бывают, отчего это. То есть, все всегда взаимосвязано. Ничего так просто в жизни не бывает. Вот Амвросий Оптинский говорил: «Где просто, там ангелов со сто. А где мудрено - там ни одного»
- К самому обыкновенному человеку не приходят тысячи паломников...
И, Слава Богу, что приходят... Когда беседуешь с человеком, смотришь на него и видишь, как глаза у него меняются. Как настроение. Хорошее, оптимистическое настроение - глаза светятся, они становятся блестящие такие. Если человек унывает, он в депрессии находится, они тусклые такие, плаксивые. Глаза - это зеркало души, там все видно, как на фотоэкране.
Ежедневно Вы принимаете много людей, не создается ли у Вас впечатление, что сейчас у многих очень пессимистичное настроение? Почему? Мы же реально стали жить лучше.
Живут-то лучше, а душевная тяжесть становится больше. Людей заботят, как бы их не обворовали, машину не украли, денег меньше не стало. Раньше вот мы жили в деревне, запоров не было, брать нечего и поэтому ничего не прятали. Все было открыто, и в любое время человек мог зайти, и если там стоял чугунок с картошкой, садился и ел. Жили просто.
- Ну, по идее, если у человека стало больше достатка и роскоши, он должен стать добрее?
- Да, если человек о духовном печется, то доброты его конца нету, границ нету. Потому что он знает, все это не его, это Бог ему дает. Понимаете? И он этим делится с другими. А когда человек начинает, как Плюшкин все собирать, и у него жадность такая появляется, и он трясется над этим, как говорят, царь Кощей...
- ... над златом чахнет. Мое любимое выражение.
Да-да-да, и вот поэтому они очень боятся потерять материальную ценность, только о ней и думают в этой жизни. Многие заболевают от неуверенности, от положения своего нестабильного в жизни. Как они говорят - живем раз в жизни...
- ...и отрываются на полную.
И едут в казино и проигрывают там чемодан «зелени», евро туда, евро сюда. А вот чтобы подать кому-то, милость какую-то сотворить, он уже не может, все у него закрыто.
Ну почему же, многие из них любят строить храмы, считают - храм построил, грех замолил, но веры то настоящей нет, и душа ветшает...
Сейчас ведь все дозволено, в храмы многие ходят для того чтобы потусоваться. Не для молитвы, а потусоваться. И даже венчание делают для эпатажа. Люди не понимают, что за этим стоит. Какую они берут на себя ответственность. «Ведь Бог сочетал, человек да не разлучает». А сейчас только сошлись, тут же разошлись. Духовно обеднели люди. Вседозволенность. Все разрешено. Послабления. Только детям допускается послабление. Потому что они маленькие, терпеть не могут. И то, надо стараться, чтобы лет с пяти они приобщались к посту.
Знайте, этот канон - это перильце, мост через глубокое ущелье, благодаря этим перильцам человек и перейдет. Если нет этих перильцев, от высоты, от всей этой бездны начинает голова кружиться, и человек падает, теряется, и нарушаются у него важные ориентиры. Так вот и в жизни.
Но что же делать молодежи, подрастающему поколению? Ведь устоять перед многочисленными соблазнами очень сложно. Вокруг одни компьютеры, телефоны, гаджеты, интернет и телевизор, который бесконечно транслирует негатив и криминал...
Вы опять попали в десятку. Многие родители думают, купим ему компьютер, чтобы он на улицу не ходил, чтобы он наркоманом не был, и не вращался среди плохих компаний, пусть лучше дома сидит перед компьютером и никуда не ходит. Так он никуда и не ходит, но через компьютер все равно становится наркоманом. Много таких историй. И дети становятся зомбированными. Все начинается с мультиков, родители кормят детей и включают ему телевизор, микроволны проходят через детский организм, токи высокой частоты разрушают клетки. Потом он чахнет, болеет - врачи ничего не находят. А почему же болеет? У него душа болит. Он ест и его ест. Мы сами себе болезни зарабатываем.
Говоришь им - а люди не понимают, что это не во благо. Это не прогресс, а регресс. Для чего это сделано? Для того чтобы уничтожать население. Люди перестали бывать на природе. Перестали ее любить. Помню, в Смоленске в Красном Бору, места чудные. Все бывало в выходной, как на маевку туда ездили. Салфеточку расстелют, самоварчик поставят и отдыхают. После себя весь мусор, аккуратненько в ямочку. Чисто. А сейчас посмотрите, к лесу пойдите, мусор вываливают пакетами, машинами. Ну как это можно называть? Мы же здесь живем, и рубим сук, на котором сидим. Так нельзя. Ты упадешь. Не ты, так твои дети, не дети, так внуки. Это же преемственность.
- Воспитывать детей надо личным примером...
Так вот и я об этом. Все закладывается с детства. Воспитание духовное впитывается с молоком матери. Вот почему говорят, молитва матери со дна моря достанет. Молитва матери много может. Личный пример смотрят с родителей. Ягненочек от кого учится? От овечки, козленочек от козочки, теленочек от коровки, а человечек - от кого? - от человечка.
- Как вы считаете, рождение ребенка - это чудо?
- Это тайна. Вот сейчас очень многие приходят за благословением на ЭКО. Но церковь против. Расскажу вам одну историю, как-то ко мне пришли двое и говорят: «Батюшка, врачи на нас крест поставили. Благословите на ЭКО». А я им: «Ведь есть много брошенных детей, которые хотели бы иметь родителей. Придешь в детский дом, а тебе: «А вы не мой папа?», «Вы не мой дедушка?», «А вы Дедушка Мороз?».
Сразу сердце сжимается, уходить не хочется, думаешь, как сердце свое разделить на кусочки и отдать каждому ребенку. Ведь родитель не тот, кто родил, а тот, кто воспитал. Возьмите себе ребеночка и воспитывайте.
И они пошли в детский дом, а там две девочки-двойняшки, одна девочка, здоровая, а у второй один глазик косенький такой, я говорю им - это же не проблема. Сейчас операцию можно сделать выправят ей все. Возьмите - их обеих, разделить их нельзя, они же сестры, их соединила жизнь, они двойней родились. Вы хотите одну взять, одну нет. Берите двоих. И они взяли! Сделали операцию, выправили глазик. Они такие хорошенькие сейчас, просто ангелочки, их одевают одинаково. Девчонок этих так полюбили, до невозможности. Потом говорят: «Батюшка мы хотим еще мальчика взять, чтобы братик был». В итоге еще двоих взяли, только разных, не близнецов. И вот после четырех детей...
- У них рождается свой?!
У них рождается свой! Врачи говорят: «Это чудо». Это не чудо. Это отцовские и материнские чувства у них настолько выросли. Пришло время, чтобы у них свой ребенок появился на свет. В конечном итоге они еще четверых своих родили. И они их не разграничивают, приемных любят даже больше, нежели своих - они же принесли им радость чадородия.
Даже песня была такая, может вы слышали «А ты твердишь дорогая, что нет на свете чудес. А я твердо это знаю - они на свете есть». Уже само чудо, что мы живем. Что мы под этим солнцем, что мы вкушаем эти плоды, этот сладкий мед, вдыхаем аромат этих цветов. Это чудо. Ведь Мать Земля, которую мы оскверняем, она уже нас не терпит. Мы ее настолько гобзим, настолько ее удручаем, что она стонет уже к Творцу, но чаша терпения Божия еще не перелилась, а это уже много значит. Вот настоящее чудо.
Мне кажется, Вы уникальный человек, с точки зрения Ваших перевоплощений: из рабочего на кирпичном заводе вы превратились в студента медицинского института, затем монах, теперь еще старец-пророк. Вы сильны не только духом, но и физически. Большой трудяга.
Да, работать раньше приходилось очень много, на кирпичном заводе в три смены по 8 часов, на обжиге кирпичей. Выгружают раскаленный кирпич, летом, когда + 30 за бортом, а там, на заводе все +50 с лишним. Представляете? Выходишь оттуда и падаешь на листы металлические, тут же водой тебя поливают, потому, что очень жарко и парит. Женщины там теряли сознание, в таком кошмаре отрабатывали смену. Имитация ада. Я после этого ад представляю...
Потом работал в типографии, там пары - миазмы олова, свинца и прочего. Когда для литья выливали сурьму, дышать становилось невозможно. Благо за вредность бутылку молока давали (смеется)
- У вас хорошее чувство юмора.....
Ну, без этого нельзя... Если человек находится в оптимизме, он сам себе помогает, а другой раз так бывает - невмоготу.
- Вам бывает невмоготу?
А как же!
- И уныние Вам известно?
Нет, не уныние. От боли начинает трясти... Язвы на ногах болят, кости болят, все болит, особенно когда перепад атмосферного давления. Вы понимаете, я даже фрукт солнечный не могу нормально съесть. Только надкушу и начинаю сразу «пчихи, пчихи, пчихи»
- Ставлю Вам диагноз-аллергия!
- (смеемся)
До семи раз я чихаю! Понимаете, у меня такая перезагруженность солнечной энергии, что я прячусь от солнца. Для кожи нужен ультрафиолет, а мне его нельзя. Понимаете? Я загорать не могу, как люди нормальные. Сижу как крот в темноте. А почему? Потому что одно лечит - другое калечит. Здесь если не будет оптимизма и юмора, тогда ложись и со святыми...(смеется)
- Да и порыбачить, теперь, не можете...
А я уже давно не рыбачил. Потому что я не имею такой возможности. Мне просто люди не дают время. Мне нельзя нигде показаться. Меня везде достают. Даже на лечении в отдельный бокс кладут, и закрывают. Лежу себе тихо и спокойно. Потому что если только узнал один человек, все - начинается паломничество. Вся Москва туда. Вот, вы мне говорите, что я принимаю много людей. Я когда стал пропускать через себя чужую боль - свою перестал чувствовать.
- У вас большой список VIP-персон: Наталья Андрейченко, Лиепа, Солженицына лечили, а еще кто к Вам приезжает?
И Шохин бывает, и Миллер, Жуков, Чайка. Знаете таких?
- Конечно. А из шоу-бизнеса кто?
Галкин был у меня, Максим.
- Знаю его, очень хороший, позитивный...
И я его люблю за юмор тоже, он же хохмит про Красную шапочку. Владимир Пресняков бывал, Филипп Киркоров, ну Коля...
- Басков?
Нет, не Басков, не было этого. Расторгуев был, когда у него такое общее состояние нехорошее было, он тогда операцию на почки делал в Германии, и думал что все уже. Слава Богу, поет дальше и все нормально, все хорошо.
- И выглядит отлично.....
Да. Приезжает. Курить перестал, пить перестал, так что, Слава Богу, потому и живет. Внял моим словам. Хочешь продлить свою жизнь, веди нормальный образ жизни - подальше от алкоголя, от табака и кабака. В народе как говорят - табак ведет в кабак, кабак ведет в бардак - и дело кавардак. Ведь недаром в послании Апостола Павла к Коринфянам есть такие слова: «Ни табакуры, ни пьяницы, ни блудники, ни воры, ни убийцы, ни чародеи - Царства Божия не наследуют». Вы хотите быть в Царстве Небесном? Значит, не делайте этого, и все здесь очень просто.
- Хорошо. А как тогда объяснить людям доступно и понятно - что такое «смертный грех»?
Все просто. Смертный грех - это тот, который ведет к погибели вечной. Смертные грехи, это те, которые забирают жизнь. Допустим женщина, делает беззаконную операцию убийства - аборт. Ограбить человека, взять его достояние, то есть грабеж с разбоем - тоже смертный грех. Посадить другого человека на иглу или вовлечь в это дело - здесь человек становится проводником в Ад. Зависть, вражда также смертные грехи.
- В завершение поговорим с Вами об Украине?
Поговорим.
В 2009-м году Вы в одном из интервью сказали, что Россия и Украина - это родные сестры, и кое-то пытается вбить клин и разделить нас, если такое случится, нас сломают по одиночке...
Никогда такого не будет. Это все происки и политика второй сверхдержавы Америки, чтобы к границам России поставить ПРО и разлучить нас. Потом, бьются-то за что? Уран у них там. Донецк и Луганск имеют урановые залежи, а у кого уран, тот сверхдержава.
- Ваши прогнозы - все будет хорошо?
Все будет хорошо. Будет мир, как было и раньше. Еще исстари как говорили: «Питер бока вытер, а Москва бьет с носка». С Москвой ссориться нельзя. И неправильную политику они заняли, плохо, что ссорятся. А Владимир Владимирович правильную политику держит.
- Вы читаете СМИ? Знаете, что о вас пишут, говорят?
Если вам все сказать, что обо мне пишут...
- Вот все скажите, только не мне, а читателям.
Раньше так говорили: «Пес лает, а барин едет, да едет». А на востоке так говорят: «Шакал воет, а караван идет и идет». Так вот и я. Пусть говорят. Зря не скажут. Где- то может быть, есть что - то и правда, а много всяких выдумок и небылиц.
- Вот что неправда и что, правда?
- Ну, я не буду говорить, ведь, говорят, плохой тот монах, который о себе правду говорит пред людьми. Надо оправдаться перед Богом. Если Бог оправдает, то все эти неправды, как шелуха вся ссыплется. Очень много грязи, очень много всякой клеветы и несуразицы.
Недавно умер близкий мне человек, моя хозяйка и помощница Вера Петровна. Она была мне как сестра, как мать, помогала мне безвозмездно 30 лет. Потерял я ее, и очень тяжело мне сейчас. Но это звено не выпало из цепи, а все равно боль такая накатывает...
Как вы думаете: почему так вот устроено, что люди не в одно время все уходят, а надо кому-то остаться, чтобы сопереживать?
- Чтоб была память...
Да, чтоб была память. Ради этой памяти...
И в этот момент Отец Власий проникновенно читает:Когда надежду потеряешь на кровных, близких и друзей,
И помощи найти не чаешь в миру от суетных людей,
Взгляни тогда духовным оком во глубину больной души,
И в тайнике ее глубоком, увидишь искорки в тиши.
Молитвой тихой и слезами раздуй забытый огонек
И сам увидишь ты очами, что в мире сем не одинок.
Есть кто-то там, в небесной дали,
Есть кто-то любящий тебя, тот подкрепит тебя в печали
И сострадая и любя. И вновь тогда из райской сени
Чтобы понять Россию - необходимо поехать в Финляндию. Иначе глубинная Самость, самый тайный архетип загадочной «русской души» останется для нас недосягаемым, будет вечно ускользать от наших путаных представлений о самих себе. Когда идёшь по Хельсинки - нет ощущения чужой, сепаратной от России территории. Хельсинки - похож на Ижевск, он (они?) более чистый, но менее масштабный. Нынешний Ижевск - крупнейшая угро-финнская удмуртская столица России будет поболее Хельсинки - столицы самой «раскрученной» угро-финнской державы. Что-то есть в их бесконечном сравнении: два финских центра с разной географией и исторической судьбой.
РОССИЯ КАК ФИНЛЯНДИЯ
Для нас важна одна сторона взаимодействия финнов и русских - это влияние финнов на пришлую Русь. В этом влиянии этнографический узел вопроса о происхождении великоросского племени, образовавшегося из смеси элементов славянского и финского с преобладанием первого.
Василий Ключевский «Русская история»
РУССКИЙ ГОРОД ХЕЛЬСИНКИ
Когда-то Ижевск проектировался как образцовый шведский городок при горном заводе. Там даже ратуша была. Строили Ижевск, как и Хельсинки шведы - например, царский подрядчик-оружейник Гуго Стандертшельд. Наладив выпуск миллиона ружей-берданок в год, Гуго вернулся в Хельсинки, (он же Гельсингфорс), чтобы бесконечно смотреть на серое Балтийское море, из которого однажды пришли его шведские предки на кораблях с драконьими головами.
Финны (не все финны, а именно финляндские финны) отделились от России сто лет назад, но отделившись, они в некотором смысле консервировались, начав холить и лелеять обожаемое прошлое. Таковым оказалось былинное время Российской Империи. Это притом, что финны сегодняшнего дня говорят по-английски не хуже британцев, и чего им, казалось бы русское прошлое?
Главный сакральный персонаж современного финского мифа - наш (да и их тоже) царь Александр II. В его честь главная финская торговая улица Alexandersgatan. Гуляя по ней, ты прекрасно знаешь, что будет дальше. (Знаешь, если ты русский и родом из России). Шагая в Казани по улице Карла Маркса в сторону площади Свободы, можно узреть идентичные дома и перспективы классической имперской архитектуры. А дальше случилось бы «дежа вю», если бы на Сенатской площади (Сенаатинтори) Хельсинки стоял дорогой и любимый Ильич, как на Площади Свободы в Казани (а мог бы и стоять - это он дал Финляндии свободу). Но там возвышается русский император Александр II, даровавший Финляндии конституцию. А над Alexandersgatan порхают электрические вензеля в виде буквы «А».
Сходя с хельсинского порта на набережную - упираешься в обелиск, коронованный русским Двухглавым орлом. Такие колонны и обелиски завоеватели обычно ставят на оккупированных территориях для «сакрализации» («освящения») нового пространства. Обелиск воздвиг дядя Александра Николаевича - русский император Александр Благовещеный. Финны его тоже любят и почитают. Особенно финские чайки суверенно и нагло, бродящие и фотографирующиеся у обелиска, каждая размером с курицу.
Над портом и городом господствует православный русский Успенский собор в «псевдорусском стиле» архитектора-славянофила Горностаева. Не хватает военных кораблей у причалов под «Андреевским флагом» и русских морских офицеров, дефилирующих со шведскими барышнями по многочисленным набережным главной военно-морской базы Русского Императорского Балтийского Флота.
ГОРИЗОНТАЛЬНЫЕОглушительная русская речь наших туристов, а также перебравшихся в Финляндию ижорцев, карел, русаков и евреев и многочисленные кириллические надписи ресторанных меню, вывешенных там и тут, сохраняют эффект российского присутствия. Это внешний эффект. Но есть и внутренний - психоаналитический.
В пятницу к вечеру, в районе полуночи чистенькие и бодренькие всю неделю финны вываливаются из баров и кабаков и, как снопы валятся на чистый асфальт. Некоторые так и лежат до утра. Потом встают, отряхиваются и аккуратно бредут к автобусной остановке. Как в хорошем северном русском городе, заселённом «простыми нашими людьми». Как в Ижевске и как в Сыктывкаре. Одно «но». Нет в Хельсинки полицейского зверства. Лежащим тут и там людям дают спокойно полёживать - не хватают их и не везут в вытрезвитель. Знаменитое «русское пьянство», видимо, связано с той кровью, которую принесли угро-финнские народы при этногенезе великоросского этноса. Ведь сербы или украинцы, тоже пьют, но не спиваются. А половину русской деревни и половину финской надо конечно кодировать. У этих людей просто нет гена, отвечающего за расщепление алкогольного ацетальдегида, как и у многих других коренных народов Америки и Евразии.
На интоксикационном фоне шведов видно сразу, не смотря на то, что несколько столетий они с финнами здесь смешивались (каждый 15-ый житель Хельсинки - швед). Лица финнов размытые, образы плавающие, как озёрная рябь. Лица шведов чёткие, калиброванные что ли. Люди с такими лицами не валяются под забором. Финская горизонталь и шведская вертикаль. Такая вот этнопсихология.
РОССИЯ - ВЕЛИКАЯ ФИНЛЯНДИЯВ культивации «русской имперскости» финны восстанавливают в национальном сознании архетип старинной норманнской власти, видимо подспудно воспринимая «Александров», как идеальных северных королей, которые не всё время обирали и грабили подданных, но и давали населению «жить-пожить», одновременно оберегая народ от внешних оккупантов. Финнам реально плевать на «изломанную» русскую культуру, они не французы, чтобы находить в ней восторженные и горячие, как губы впечатления по «закоулкам загадочной русской души». Финны рациональны, «прижимисты», довольны собой и реалистичны. Они чтут власть, как зонт необходимый во время дождя. Русская власть, как стихия для них особенно дорога и почитаема, когда она не непосредственно над головой, а где-то в другом месте: в прошлом, или заграницей. Финны консервативны. Необъявленной идеологией Финляндии является консерватизм. И для русских консерваторов Хельсинки могли бы стать своеобразной Меккой.
Финляндия, проскочившая между Сциллой и Харибдой России и Запада, как «ласковый телёнок, сосущая молоко от двух маток», кристаллизует собой подспудную мечту всех финских народов, живущих в основном в России. Мечту о своей отдельной «тихой заводи».
Финляндия и Эстония это только два маленьких финских языка, высунутых из реальной Великой Финляндии. Из огромной территории, тянущейся от Балтийского моря к Уральскому хребту и дальше за Каменный Пояс в заповедные болота и тундры Сибири. Эта непроявленная «Великая Финляндия» находится на дне русского «коллективного бессознательного». Говорят: «поскреби русского - найдёшь татарина». Очень часто не так: «поскреби русского - найдёшь финна». Это этнопсихологическое уравнение, такое же верное, как и предыдущее.
Ареал обитания финских и угорских народов - весь Север Русской Равнины. И нет никакого сомнения, что значительная часть русских - это потомки ославянившихся финнов. Финны и угры опять же никуда не делись, а живут черезполосно с великороссами и тюрками по всей территории Российского Государства, которое могло бы называться с таким же успехом и Государством Российско-Финнским. Финляндия - это только боковая часть этого Тихого Финского океана, выплеснувшаяся из него во время сложных исторических пертурбаций. Но на подсознательном уровне эта связь вовсе не потеряна. У «русского коллективного бессознательного» и у «крестьянской финской души» общие отливы и приливы.
Душа Финляндии разбросана в тысяче финских озёр, ведь море её принадлежит совсем иным людям, речь о которых - впереди.
ФИНЛЯНДИЯ-МАТЬ ЗОВЁТА финские озёра плещутся в каждом финском глазу. Шелестят в медленном философском лунном танце. Каждый финн немного философ. Пусть он даже живёт в Сарапуле или Кондопоге. Пусть он даже считает себя русским и родился он в Севастополе или Владивостоке, туда, куда занесла судьба его активных, как Вяйнемяйнен (главный герой карельского эпоса «Калевала»), чудесных русско-финнских родителей. Он будет смотреть на мир внимательно и критично, как озёра смотрят на солнце, концентрируя в фокусах бесконечных водяных зеркал ослепительные закаты и восходы. Чуть приподняв вверх указательный палец, похожий на замысловатую озёрную корягу, финн серьёзно, никогда не улыбаясь, созерцает небесную даль. Плясать и утробно хохотать финн может начать во время дождя; так как залихватски смеются озёра во время ливня, поднимая свои бурлящие воды вверх, в молочный туман.
Гляжу в озёра синие,
В полях ромашки рву
Зову тебя Россиею,
Финляндией зову.
Там где на Русской Равнине озёра, там остались финские образы, финские русалки и водяные. Красавицы и Чудовища. Кичиер, Лача, Кереть, Селигер, Имандра, Неро, Сягозеро. Славяне селились вдоль рек, там, где полощут ветви в стремительных потоках священные ивы венедов. Леса и озёра - вечные жилища и кладбища финнов, даже если официальных финнов там уже не осталось. И только белое небо. Как будто луна стала настолько большой, что проглотила всю небесную сферу. И только озёра - синие, как кресты на финляндском флаге. Вода.
«Вода есть объект одной из величайших символических ценностей, когда-либо созданных человеческой мыслью: архетипа чистоты. Чем стала бы идея чистоты без образа воды прозрачной и ясной, без этого прекрасного плеоназма - чистая вода. Вода сосредоточивает в себе все образы чистоты. Вода - пример своеобразной естественной морали, которой можно обучиться посредством медитации над одной из основных субстанций», - всё это писал о воде французский философ и эстет Гастон Башляр.
Эти слова справедливы не только к чистой воде, но и к Финляндии.
Здесь финская идентичность, в принципе задавленная в нашей стране, живёт по своим законам, кристаллизуется ярко и отчётливо. Чтобы понять Россию - надо побывать в Финляндии. Луна-Вода, вырвавшаяся из русского национального подвала здесь Абсолютная Хозяйка. Не Луна, а Леди-Протектор. Её «лунные зайцы» остры, как финские ножи. Она убивает и воскрешает.
«Наивное и поэтическое воображение почти всегда приписывает воде женский характер. Мы увидим также глубинное материнство вод. От воды набухают ростки и бьют источники. Вода - это такой вид материи, который повсюду можно видеть при рождении и произрастании». Снова Башляр. Финская мать господствует над снегами Финляндии, льёт огненную воду в лужёные финские глотки, она же гладит сладко спящих финских блондинов по лохматым соломенным головам.
Карело-финский герой Лемминкяйнен в эпосе «Калевала» регулярно погибает. И его всегда воскрешает его мать - Лунная Вода. Он постоянно уходит от неё, и всегда возвращается к ней. Наверное, главный финский художник Аксели Галле́н-Ка́ллела нарисовал и главную финскую картину «Мать Лемминкяйнена». На нём молочная матушка в декорации из черепков и поросших красным мхом валунов потихоньку воскрешает мёртвого белотелого сына с помощью втираний, мазей и венчика. При этом Мать пристально глядит не на сына, а вверх в бесконечную высь бесстрастными очами. Это - очень русский образ. Так наши озёра миллионы лет флегматично ожидают падения с неба метеоритных камней.
НАША RUSSIA (КГЫЫШФ)В турецкой шашлычной на улице Eerinkatu (турки говорящие по-фински - неподражаемы!) приятно было спрятаться от моросящего полуденного дождя. Там я увидел замечательную сцену. Девушка лет 17 с косичками, равнодушно глядя вдаль, гладила нежной ручкой своего юношу по кукурузного цвета шевелюре. И в этом Финляндия вся! Присюсенившийся молодой человек был настоящим персонажем из русского сна. То ли он спал, то ли я.
Финляндия - страна матерей, земля-луна, свившая гнездо под каждым русским домом. Ведь всем известно, что под каждым русским домом - Вода.
Как Мать, Финляндия не отрицает русского прошлого. Потому что женский архетип не разрывает, а связывает. Она тихо поливает его своей моросью. Ключевский ещё сто лет назад написал уникальный текст о влиянии финских племён на великоросские говоры. Финны очень мало дали слов для русского языка. Но они словно бы «подмочили», «разбодяжили» его. Великоросский язык, согласно Ключевскому, это «славянский язык с финским акцентом», вроде современного «новояза гастарбайтеров» из «нашей Russia». (В русской раскладке «Russia» пишется, как «Кгыышф». По-моему прекрасное название для славянского языка с финским акцентом). Если бы не стержень скандинавской и тюркской русской знати, то финны постепенно «разбодяжили» бы и Русское Государство, превратив его в десяток «тихих заводей» с русскими архитектурными памятниками. Делали бы они это не спеша, как «добрые консерваторы». Ведь как заметил Мёллер ванн ден Брук: «На стороне консерватора вечность».
Если бы Финляндия не выпала из России, то сегодняшние финны конечно бы выходили на «Русские марши»! Также как и ославянившиеся финны Москвы или Кондопоги. Они кричали бы о «чистоте русской крови». О да, субстанция Воды требует исключительной чистоты.
РУССКИЕ ОТЦЫФинляндия - словно магический лунный остров богини Цирцеи, куда отважные товарищи Одиссея попали после бесконечных странствий.
Год миновал. Мы пьём среди твоих владений,
Цирцея! - долгий плен.
Мы слушаем полёт размерных повторений,
Не зная перемен…
Бесцельна красота сплетений в гривах строгих
Их всклоченных голов,
И всё еще в тени их душные берлоги,
Где, греясь, пахнет кровь.
Александр БлокНо иногда от лунной дремоты хочется броситься в море и плыть-плыть в сторону далёкого красного паруса и резного заморского корабля с драконьей головой.
Хельсинкский порт взывает к странствиям, щемит сердце, настоятельно требует отправиться прочь от слишком жарких материнских объятий. Пойти по навигационным картам русских и шведских капитанов, идущих особым «дерзостным путём». Вслед за кочевьями огненных звёзд, освещающих путь настоящим мужчинам. Море вскрывает в человеческой душе пробку, и кровь бурлит, как «Шампанское» вино!
Вроде бы в море тоже Вода, но эта Вода имеет совсем иные свойства, это не Вода на Материке. Она не «материнская», выражение «вода отцов» не звучит в океане, как оксюморон. Морская стихия поставляет миру только «вертикальных» людей. Только Море и только Степь дарили Руси аристократию. Конь и Корабль требуют от человека невероятной силы, люди учатся управлять этими фигурами - «подвижными в подвижном». Аристократы имеют осанку. Они получили её стоя на стременах и на корабельной палубе. «Разбойники Моря», укротители стихии, «прямостоящие» капитаны - вот начало русской аристократии. Из морской янтарной колыбели пришли к нам наши Русские Отцы - Рюрик с родственниками и дружиною.
Они пришли на Финскую Равнину и сделали её Русской. Чтобы Россия окончательно не превратилась в Финляндию (а всё идёт только к этому), русские люди должны сделать один единственный почти алхимический выбор: выбор между Водой Матерей и Водой Отцов.
ПОСТСКРИПТУМ. БЕГСТВО ИЗ СТРАНЫ МАТЕРЕЙКаждый мужчина должен однажды взойти на корабль и двинуться, ведомый своей волей, к новой судьбе.
Когда десятипалубный паром Viking заревел, как разбуженный Морской Лев и ринулся из хельсинского порта в направлении Стокгольма, сердце на мгновение остановилось от счастья.
Наш кормщик у руля: не знают страха груди,
Скользи, корабль, скользи…
Тот, кто узнал тебя, Цирцея! не забудет
К безмолвию стези.
И только летающая финская мать (памятник советско-финляндской дружбе) неслась за нами в облаках и тумане, пока не пропала, не растаяла в пене от корабельного винта.
В мужском сердце озёрная и подземная материнская вода обречена. Она теряется и склоняет голову перед могущественной волей солёной морской «воды отцов». Но для этого мужчина должен решительно отправиться в Море.
Павел Зарифуллин
Директор Центра евразийской этнопсихологии