У человека всегда есть право выбора. Даже в самые страшные минуты своей жизни остаются как минимум два решения. Порой это выбор между жизнью и смертью. Страшной смертью, позволяющей сохранить честь и совесть, и долгой жизнью в страхе, что когда-нибудь станет известно о том, какой ценой она куплена.
Каждый решает сам. Тем, кто выбирает смерть, уже не суждено объяснить другим причины своего поступка. Они уходят в небытие с мыслью о том, что по-другому нельзя, и близкие, друзья, потомки это поймут.
Те, кто купил себе жизнь ценой предательства, наоборот, очень часто словоохотливы, находят тысячу оправданий своему поступку, порой даже пишут про это книги.
Кто прав, каждый для себя решает сам, подчиняясь исключительно одному судье – собственной совести.
Зоя. Девушка без компромиссов
И Зоя , и Тоня родились не в Москве. Зоя Космодемьянская появилась на свет в селе Осиновые Гаи на Тамбовщине 13 сентября 1923 года. Девушка происходила из семьи священников, причем, согласно данным биографов, дед Зои погиб от рук местных большевиков, когда принялся заниматься среди односельчан антисоветской агитацией – его попросту утопили в пруду. Отец Зои, начинавший учиться в семинарии, ненавистью к Советам не проникся, а рясу решил сменить на светское одеяние, женившись на местной учительнице.
В 1929 году семья переехала в Сибирь, а спустя год, благодаря помощи родственников, обосновалась в Москве. В 1933 году семья Зои пережила трагедию – умер отец. Мама Зои осталась одна с двумя детьми – 10-летней Зоей и 8-летним Сашей . Дети старались помогать матери, особенно в этом выделялась Зоя.
В школе она училась хорошо, особенно увлекалась историей и литературой. При этом характер Зои проявился довольно рано – она была принципиальным и последовательным человеком, не допускавшим для себя компромиссов и непостоянства. Эта позиция Зои вызвала непонимание у одноклассников, а девочка, в свою очередь, настолько переживала, что слегла с нервной болезнью.
Болезнь Зои повлияла и на одноклассников – чувствуя свою вину, они помогали ей нагнать школьную программу, чтобы она не осталась на второй год. Весной 1941 года Зоя Космодемьянская успешно перешла в 10-й класс.
У любившей историю девушки была своя героиня – школьная учительница Татьяна Соломаха . В годы Гражданской войны большевичка-учительница попала в руки белых и была зверски замучена. История Татьяны Соломахи потрясла Зою и сильно повлияла на нее.
Тоня. Макарова из семьи Парфеновых
Антонина Макарова родилась в 1921 году на Смоленщине, в деревне Малая Волковка, в большой крестьянской семье Макара Парфенова . Училась в сельской школе, и именно там произошел эпизод, повлиявший на ее дальнейшую жизнь. Когда Тоня пришла в первый класс, то из-за стеснительности не могла назвать свою фамилию – Парфенова. Одноклассники же стали кричать «Да Макарова она!», имея ввиду, что отца Тони зовут Макар.
Так, с легкой руки учительницы, на тот момент едва ли не единственного грамотного в деревне человека, в семье Парфеновых появилась Тоня Макарова.
Училась девочка прилежно, со старанием. Была у нее и своя революционная героиня – Анка-пулеметчица . У этого кинообраза был реальный протип – санитарка чапаевской дивизии Мария Попова, которой однажды в бою действительно пришлось заменить убитого пулеметчика.
Окончив школу, Антонина отправилась учиться в Москву, где ее и застало начало Великой Отечественной войны.
И Зоя, и Тоня, воспитанные на советских идеалах, добровольцами отправились сражаться с фашистами.
Тоня. В котле
Но к тому времени, когда 31 октября 1941 года 18-летняя комсомолка Космодемьянская пришла на сборный пункт для отправки в школу диверсантов, 19-летняя комсомолка Макарова уже познала все ужасы «Вяземского котла».
После тяжелейших боев в полном окружении от всей части рядом с молодой санитаркой Тоней оказался лишь солдат Николай Федчук . С ним она и бродила по местным лесам, просто пытаясь выжить. Партизан они не искали, к своим пробиться не пытались – кормились, чем придется, порой воровали. Солдат с Тоней не церемонился, сделав ее своей «походной женой». Антонина и не сопротивлялась – она просто хотела жить.
В январе 1942 года они вышли к деревне Красный Колодец, и тут Федчук признался, что женат, и поблизости живет его семья. Он оставил Тоню одну.
К тому времени, как 18-летняя комсомолка Космодемьянская пришла на сборный пункт для отправки в школу диверсантов, 19-летняя комсомолка Макарова уже познала все ужасы «Вяземского котла». Фото: wikipedia.org / Bundesarchiv
Из Красного Колодца Тоню не гнали, однако у местных жителей и так было полно забот. А чужая девушка не стремилась уйти к партизанам, не рвалась пробиваться к нашим, а норовила закрутить любовь с кем-то из оставшихся в селе мужчин. Настроив местных против себя, Тоня вынуждена была уйти.
Когда блуждания Тони завершились, Зои уже не было на свете. История ее личной битвы с фашистами оказалась очень короткой.
Зоя. Комсомолка-диверсантка
После 4-дневного обучения в диверсионной школе (на большее не было времени – противник стоял у стен столицы) она стала бойцом «партизанской части 9903 штаба Западного фронта».
В первых числах ноября отряд Зои, прибывший в район Волоколамска, осуществил первую успешную диверсию – минирование дороги.
17 ноября вышел приказ командования, предписывавший уничтожать жилые постройки в тылу противника на глубину 40-60 километров, дабы выгнать немцев на мороз. Эту директиву во времена перестройки критиковали нещадно, говоря о том, что она фактически должна была обернуться и против мирного населения на оккупированных территориях. Но надо понимать ситуацию, в которой она была принята – гитлеровцы рвались к Москве, ситуация висела на волоске, и любой вред, наносимый неприятелю, считался полезным для победы.
После 4-дневного обучения в диверсионной школе Зоя Космодемьянская стала бойцом «партизанской части 9903 штаба Западного фронта». Фото: www.russianlook.com
18 ноября диверсионная группа, в которую входила Зоя, получила приказ сжечь несколько населенных пунктов, включая деревню Петрищево. Во время выполнения задачи группа попала под обстрел, и вместе с Зоей остались двое – командир группы Борис Крайнов и боец Василий Клубков .
27 ноября Крайнов отдал приказ на поджог трех домов в Петрищево. Он сам и Зоя успешно справились с задачей, а Клубкова схватили немцы. Однако в месте сбора они разминулись. Зоя, оставшись одна, решила еще раз отправиться в Петрищево, и совершить еще один поджог.
Во время первой вылазки диверсантов им удалось уничтожить немецкую конюшню с лошадьми, а также поджечь еще пару домов, где квартировали немцы.
Но после этого гитлеровцы отдали приказ местным жителям нести дежурство. Вечером 28 ноября Зою, пытавшуюся поджечь сарай, заметил сотрудничавший с немцами местный житель Свиридов . Он поднял шум, и девушку схватили. За это Свиридова премировали бутылкой водки.
Зоя. Последние часы
Немцы пытались узнать у Зои, кто она и где остальные члены группы. Девушка подтвердила, что дома в Петрищево подожгла она, сказала, что зовут ее Таней, но больше никакой информации не сообщила.
Репродукция портрета партизанки Зои Космодемьянской. Фото: РИА Новости / Давид Шоломович
Ее раздели догола, избили, пороли ремнем – никакого толка. Ночью в одной ночной рубашке, босую, гоняли по морозу, рассчитывая, что девушка сломается, однако она продолжала молчать.
Нашлись и свои мучители – в дом, где содержали Зою, пришли местные жители Солина и Смирнова , дома которых подожгла диверсионная группа. Обматерив девушку, они попытались избить и без того полуживую Зою. Вмешалась хозяйка дома, которая выгнала «мстительниц» вон. На прощание те бросили в пленницу горшок с помоями, стоявший у входа.
Утром 29 ноября немецкие офицеры предприняли еще одну попытку допросить Зою, но опять безуспешно.
Около половины одиннадцатого утра ее вывели на улицу, повесив на грудь табличку «Поджигатель домов». Вели к месту казни Зою два солдата, придерживавшие ее – после пыток сама она с трудом держалась на ногах. У виселицы вновь объявилась Смирнова, обругавшая девушку и ударившая ее палкой по ноге. На сей раз женщину отогнали немцы.
Гитлеровцы начали снимать Зою на фотоаппарат. Измученная девушка обратилась к согнанным на страшное зрелище жителям деревни:
Граждане! Вы не стойте, не смотрите, а надо помогать воевать! Эта моя смерть - это моё достижение!
Немцы попытались заставить ее молчать, но она вновь заговорила:
Товарищи, победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен! Советский Союз непобедим и не будет побеждён!
Зою Космодемьянскую ведут на казнь. Фото: www.russianlook.com
Зоя сама поднялась на ящик, после чего на нее накинули петлю. В этот момент она снова крикнула:
- Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят!Девушка хотела крикнуть что-то еще, но немец выбил ящик из-под ее ног. Инстинктивно Зоя схватилась за веревку, но гитлеровец ударил ее по руке. Через мгновенье все было кончено.
Тоня. Из проститутки – в палачи
Блуждания Тони Макаровой завершились в районе поселка Локоть на Брянщине. Здесь действовала печально известная «Локотская республика» - административно-территориальное образование русских коллаборационистов. По сути своей, это были те же немецкие холуи, что и в других местах, только более четко официально оформленные.
Полицейский патруль задержал Тоню, однако партизанку или подпольщицу в ней не заподозрили. Она приглянулась полицаям, которые взяли ее к себе, напоили, накормили и изнасиловали. Впрочем, последнее весьма относительно – девушка, хотевшая только выжить, была согласна на все.
Роль проститутки при полицаях Тоня выполняла недолго – однажды ее, пьяную, вывели во двор, и положили за станковый пулемет «максим». Перед пулеметом стояли люди – мужчины, женщины, старики, дети. Ей приказали стрелять. Для Тони, прошедшей не только курсы медсестер, но и пулеметчиц, это не составляло большого труда. Правда, вусмерть пьяная девушка не очень понимала, что делает. Но, тем не менее, с задачей справилась.
Расстрел пленных. Фото: www.russianlook.com
На следующий день Тоня узнала, что она теперь не потаскуха при полицаях, а официальное лицо – палач с окладом в 30 немецких марок и со своей койкой.
Локотская республика безжалостно боролась с врагами нового порядка – партизанами, подпольщиками, коммунистами, прочими неблагонадежными элементами, а также членами их семей. Арестованных сгоняли в сарай, выполнявший роль тюрьмы, а утром выводили на расстрел.
В камеру вмещалось 27 человек, и всех их необходимо было ликвидировать, дабы освободить места для новых.
Браться за эту работу не хотели ни немцы, ни даже полицаи из местных. И тут очень кстати пришлась появившаяся из ниоткуда Тоня с ее страстью к пулемету.
Тоня. Распорядок палача-пулеметчицы
Девушка не сошла с ума, а наоборот, сочла, что ее мечта сбылась. И пусть Анка расстреливала врагов, а она расстреливает женщин и детей – война все спишет! Зато ее жизнь наконец-то наладилась.
Распорядок дня ее был таков: утром расстрел 27 человек из пулемета, добивание выживших из пистолета, чистка оружия, вечером шнапс и танцы в немецком клубе, а ночью любовь с каким-нибудь смазливым немчиком или, на худой конец, с полицаем.
В качестве поощрения ей разрешали забирать вещи с убитых. Так Тоня обзавелась кучей женских нарядов, которые, правда, приходилось чинить – носить сразу мешали следы крови и дырки от пуль.
Впрочем, иногда Тоня допускала «брак» - нескольким детям удалось уцелеть, потому что из-за их маленького роста пули проходили поверх головы. Детей вывезли вместе с трупами местные жители, хоронившие убитых, и передали партизанам. Слухи о женщине-палаче, «Тоньке-пулеметчице», «Тоньке-москвичке» поползли по округе. Местные партизаны даже объявили охоту на палача, однако добраться до нее не смогли.
Всего жертвами Антонины Макаровой стали около 1500 человек.
Зоя. Из безвестности в бессмертие
Впервые о подвиге Зои написал журналист Петр Лидов в газете «Правда» в январе 1942 года в статье «Таня». Его материал основывался на показаниях пожилого мужчины, ставшего свидетелем казни, и потрясенного мужеством девушки.
Труп Зои провисел на месте казни еще почти месяц. Пьяные немецкие солдаты не оставляли девушку в покое даже мертвой: кололи ножами, отрезали грудь. После очередной такой отвратительной выходки лопнуло терпение даже у немецкого командования: местным жителям приказали снять тело и похоронить.
Памятник Зое Космодемьянской, установленный на месте гибели партизанки, в деревне Петрищево. Фото: РИА Новости / А. Чепрунов
После освобождения Петрищево и публикации в «Правде» было решено установить имя героини и точные обстоятельства ее смерти.
Акт опознания трупа был составлен 4 февраля 1942 года. Было точно установлено, что в деревне Петрищево казнена Зоя Космодемьянская. Об этом в статье «Кто была Таня» в «Правде» рассказал все тот же Петр Лидов 18 февраля.
За два дня до этого, 16 февраля 1942 года, после установления всех обстоятельств гибели, Зое Анатольевне Космодемьянской было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Она стала первой женщиной, которая в годы Великой Отечественной войны была удостоена такой награды.
Останки Зои были перезахоронены в Москве на Новодевичьем кладбище.
Тоня. Бегство
К лету 1943 года жизнь Тони вновь сделала крутой поворот – Красная Армия двинулась на Запад, приступив к освобождению Брянщины. Девушке это не сулило ничего хорошего, но тут она очень кстати заболела сифилисом, и немцы отправили ее в тыл, дабы она не перезаражала доблестных сынов Великой Германии.
В немецком госпитале, впрочем, тоже скоро стало неуютно – советские войска приближались настолько быстро, что эвакуировать успевали только немцев, а до пособников дела уже не было.
Поняв это, Тоня сбежала из госпиталя, вновь оказавшись в окружении, но теперь уже советском. Но навыки выживания были отточены – она сумела добыть документы, что все это время была санитаркой в советском госпитале.
Кто сказал, что грозный «СМЕРШ» карал всех подряд? Ничего подобного! Тоня благополучно сумела поступить на службу в советский госпиталь, где в начале в 1945 году в нее влюбился молоденький солдат, настоящий герой войны.
Парень сделал Тоне предложение, она ответила согласием, и, поженившись, молодые после окончания войны уехали в белорусский город Лепель, на родину мужа.
Так исчезла женщина-палач Антонина Макарова, а ее место заняла заслуженный ветеран Антонина Гинзбург .
О чудовищных деяниях «Тоньки-пулеметчицы» советские следователи узнали сразу после освобождения Брянщины. В братских могилах нашли останки около полутора тысяч человек, но личности удалось установить лишь у двухсот.
Допрашивали свидетелей, проверяли, уточняли – но на след женщины-карателя напасть не могли.
Тоня. Разоблачение 30 лет спустя
Тем временем Антонина Гинзбург вела обычную жизнь советского человека – жила, работала, воспитывала двух дочерей, даже встречалась со школьниками, рассказывая о своем героическом военном прошлом. Разумеется, не упоминая о деяниях «Тоньки-пулеметчицы».
Антонина Макарова. Фото: Public Domain
КГБ потратил на ее поиски больше трех десятилетий, но нашел почти случайно. Некий гражданин Парфенов, собираясь за границу, подал анкеты с данными о родственниках. Там-то среди сплошных Парфеновых в качестве родной сестры почему значилась Антонина Макарова, по мужу Гинзбург.
Да, как же помогла Тоне та ошибка учительницы, сколько лет она благодаря ей оставалась в недосягаемости от правосудия!
Оперативники КГБ работали ювелирно – обвинять в подобных злодеяниях невинного человека было нельзя. Антонину Гинзбург проверяли со всех сторон, тайно привозили в Лепель свидетелей, даже бывшего полицая-любовника. И лишь после того, как все они подтвердили, что Антонина Гинзбург и есть «Тонька-пулеметчица», ее арестовали.
Она не отпиралась, рассказывала обо всем спокойно, говорила, что кошмары ее не мучили. Ни с дочерьми, ни с мужем общаться не захотела. А супруг-фронтовик бегал по инстанциям, грозил жалобой Брежневу , даже в ООН – требовал освобождения любимой жены. Ровно до тех пор, пока следователи не решились рассказать ему, в чем обвиняется его любимая Тоня.
После этого молодцеватый, бравый ветеран поседел и постарел за одну ночь. Семья отреклась от Антонины Гинзбург и уехала из Лепеля. То, что пришлось пережить этим людям, врагу не пожелаешь.
Тоня. Расплата
Антонину Макарову-Гинзбург судили в Брянске осенью 1978 года. Это был последний крупный процесс над изменниками Родины в СССР и единственный процесс над женщиной-карателем.
Сама Антонина была убеждена, что за давностью лет наказание не может быть чересчур строгим, полагала даже, что она получит условный срок. Жалела только о том, что из-за позора снова нужно переезжать и менять работу. Даже следователи, зная о послевоенной образцовой биографии Антонины Гинзбург, полагали, что суд проявит снисхождение. Тем более, что 1979 год был объявлен в СССР Годом Женщины, а со времен войны в стране не казнили ни одну представительницу слабого пола.
Однако 20 ноября 1978 году суд приговорил Антонину Макарову-Гинзбург к высшей мере наказания – расстрелу.
На суде была доказана документально ее вина в убийстве 168 человек из тех, чьи личности удалось установить. Еще более 1300 так и остались неизвестными жертвами «Тоньки-пулеметчицы». Есть преступления, за которые невозможно ни прощать, ни миловать.
В шесть утра 11 августа 1979 года, после того, как были отклонены все прошения о помиловании, приговор в отношении Антонины Макаровой-Гинзбург был приведен в исполнение.
У человека всегда есть выбор. Две девушки, почти ровесницы, оказавшись на страшной войне, заглянули смерти в лицо, и сделали выбор между смертью героя и жизнью предателя.
Каждый выбрал свое.
Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
| Соломаха, Татьяна Григорьевна | |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
|
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|
| Имя при рождении: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|---|---|
| Род деятельности: |
революционерка |
| Дата рождения: | |
| Гражданство: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Подданство: |
Российская империя 22x20px Российская империя |
| Страна: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дата смерти: | |
| Отец: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Мать: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Супруг: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Супруга: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дети: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Награды и премии: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Автограф: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Сайт: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Разное: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
| [[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке | |
Татьяна Григорьевна Соломаха ( –) - русская pеволюционерка, член партии большевиков, участница Гражданской войны в России и становления Советской власти на Кубани.
Биография
Впоследствии именем Соломахи - Таня, - назвалась на допросе Зоя Космодемьянская .
Память
Напишите отзыв о статье "Соломаха, Татьяна Григорьевна"
Литература
- Женщина в гражданской войне. Эпизоды борьбы на Северном Кавказе., М.: ОГИЗ., 1937;
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Соломаха, Татьяна Григорьевна
Но Север был защищён глухой стеной веры в то, что говорил... Видимо, они все железно верили, что были правы. Или кто-то когда-то вселил эту веру в их души так крепко, что они проносили её чрез столетия, не открываясь и не допуская никого в свои сердца... И я не могла через неё пробиться, как бы ни старалась.– Нас мало, Изидора. И если мы вмешаемся, не исключено, что мы тоже погибнем... А тогда проще простого будет даже для слабого человека, уже не говоря о таком, как Караффа, воспользоваться всем, что мы храним. И у кого-то в руках окажется власть над всеми живущими. Такое уже было когда-то... Очень давно. Мир чуть не погиб тогда. Поэтому – прости, но мы не будем вмешиваться, Изидора, у нас нет на это права... Наши Великие Предки завещали нам охранять древние ЗНАНИЯ. И это то, для чего мы здесь. Для чего живём. Мы не спасли даже Христа когда-то... Хотя могли бы. А ведь мы все очень любили его.
– Ты хочешь сказать, что кто-то из Вас знал Христа?!.. Но это ведь было так давно!.. Даже Вы не можете жить так долго!
– Почему – давно, Изидора?– искренне удивился Север. – Это было лишь несколько сотен назад! А мы ведь живём намного дольше, ты знаешь. Как могла бы жить и ты, если бы захотела...
– Несколько сотен?!!! – Север кивнул. – Но как же легенда?!.. Ведь по ней с его смерти прошло уже полторы тысячи лет?!..
– На то она «легенда» и есть... – пожал плечами Север, – Ведь если бы она была Истиной, она не нуждалась бы в заказных «фантазиях» Павла, Матфея, Петра и им подобных?.. При всём при том, что эти «святые» люди ведь даже и не видели никогда живого Христа! И он никогда не учил их. История повторяется, Изидора... Так было, и так будет всегда, пока люди не начнут, наконец, самостоятельно думать. А пока за них думают Тёмные умы – на Земле всегда будет властвовать лишь борьба...
Север умолк, как бы решая, стоит ли продолжать. Но, немного подумав, всё же, заговорил снова...
– «Думающие Тёмные», время от времени дают человечеству нового Бога, выбирая его всегда из самых лучших, самых светлых и чистых,… но именно тех, которых обязательно уже нет в Круге Живых. Так как на мёртвого, видишь ли, намного легче «одеть» лживую «историю его Жизни», и пустить её в мир, чтобы несла она человечеству лишь то, что «одобрялось» «Думающими Тёмными», заставляя людей окунаться ещё глубже в невежество Ума, пеленая Души их всё сильнее в страх неизбежной смерти, и надевая этим же оковы на их свободную и гордую Жизнь...
– Кто такие – Думающие Тёмные, Север? – не выдержала я.
– Это Тёмный Круг, в который входят «серые» Волхвы, «чёрные» маги, денежные гении (свои для каждого нового промежутка времени), и многое тому подобное. Проще – это Земное (да и не только) объединение «тёмных» сил.
Зое Космодемьянской 13 сентября исполнилось бы 90, однако навеки она осталась восемнадцатилетней
Есть ли надобность в обосновании значения этого имени, его права на всенародную память и благодарное чествование? Ещё четверть века назад вопрос такой был бы не просто странным, а совершенно нелепым. Подвиг юной советской героини говорил сам за себя, и никаких дополнительных доказательств здесь не требовалось.
Не то теперь. Если приходится отстаивать право на высокую и благодарную память по отношению ко всей советской эпохе, значит, каждый из её героев поставлен под сомнение. Если огромный вал чудовищной клеветы обрушен на время, в котором они жили и от которого неотделимы, значит, клевета эта прежде всего бьёт по ним — по тем, кто своё время особенно ярко выражает.
А Зоя Космодемьянская, безусловно, среди самых ярких советских звёзд. Герой или символ?
Это не я о ней спрашиваю. Это так озаглавил одну из своих подборок, направленных на уничтожение Зои, еженедельник «Аргументы и факты» в том году, который для Советской власти и Советского Союза стал последним.
Было очевидно: огонь ведётся не только по знаковой личности, но через неё именно по Советскому Союзу и Советской власти. Огонь прямой наводкой и с флангов, грубой ложью и хитрыми подтасовками. Причём орудия вовсю действовали уже не «из-за бугра», а здесь же, на советской земле, в её центре…
Поставив «или» между героем и символом применительно к Зое Космодемьянской, враги ловким экивоком хотели сказать: да не герой она — только символ героизма, который из неё сделали. Кто сделал? Понятно: коммунисты, советская пропаганда.
Вот такой на тот момент был выбран приём, сработавший, увы, в чьих-то головах.
Между тем истина в данном случае никакого «или» категорически не допускает! Потому что Зоя — это и настоящий герой, и символ, если понимать под ним не пустую надутую мнимость, а вершину, обобщение, самое концентрированное и впечатляющее выражение реального героизма.
Конечно, символ, а как же. Началась-то в народе её слава, тогда ещё безымянная, с чего? Старик-колхозник, видевший казнь девушки, почти девочки, в подмосковной деревне Петрищево и потрясённый виденным, рассказывал про это случайным встречным так: «Они её вешали, а она речь говорила!..»
Старик тот, как и все присутствовавшие при казни, не знал и не мог знать имени взошедшей на смертный эшафот, но ему было ясно, что она — героиня. И это сразу же стало ясно военкору «Правды» Петру Лидову, случайно услышавшему рассказ о неизвестной жертве фашистов. Он и писал о ней сперва как о неизвестной, под тем именем, каким назвалась: Таня, Татьяна. Понимание было абсолютным, что писать надо немедленно.
И он это осуществил на одном дыхании. А появился в газете пронзительный его очерк «Таня» вместе с ещё одним документом необыкновенной силы — снимком казнённой девушки, который сделал Сергей Струнников, фотокор «Правды» и друг Лидова: вместе они погибнут 22 июня 1944-го, меньше чем за год до Победы.
Да, но в те дни, когда Зоя свершила свой подвиг и когда Лидов со Струнниковым поведали о нём стране и миру, до Победы было ещё очень далеко. И я повторю то, о чём писал не раз: значение этого подвига и посвящённой ему публикации в «Правде» для достижения Победы стало исключительным, воистину неоценимым!
У Сергея Кара-Мурзы есть актуальные размышления о глумлении над нашими святынями как главном инструменте «социо-культурных реформ». Касается профессор и выбора объектов для глумления. Ему в Бразилии, где он читал лекции перед обществом психологов и психоаналитиков, объяснили, почему именно образ Зои Космодемьянской надо было испоганить — ведь имелось множество других героинь. А дело, оказывается, вот в чём:
«…Она была мученицей, не имевшей в момент смерти утешения от воинского успеха (как, скажем, Лиза Чайкина). И народное сознание, независимо от официальной пропаганды, именно её выбрало и включило в пантеон святых мучеников. И её образ, отделившись от реальной биографии, стал служить одной из опор самосознания нашего народа. И те, кто над этим образом глумились, стремились подрубить именно эту основу».
Что тут скажешь? Психоаналитики, конечно, копают глубоко, и про опоры самосознания народа определили они верно. Только вряд ли уж такую решающую роль имело «отсутствие утешения от воинского успеха». Неужто, будь он больше, не вошла бы Зоя в «пантеон святых мучеников»? Да и отделение народного сознания от официальной пропаганды в случае с Зоей представляется абсолютно необоснованным. По-моему, как раз наоборот: здесь не отделение, не противостояние сознания народа и того, что названо пропагандой, а полнейшее совпадение.
«Правда» очерком и фото своих журналистов рассказала народу про подвиг одной из его дочерей. А чтобы понять, как народ это воспринял, вовсе не надо ехать в Бразилию и встречаться с тамошними психологами. Поскольку Сергей Георгиевич несколько моложе меня, он не может помнить тот номер «Правды» в дни его выхода. А я помню: мальчишкой в рязанском селе Можары носил газеты с почты в лесхоз. Очерк Лидова прочёл прямо на почте, от снимка Струнникова не мог оторвать глаз. Мне кажется, такого потрясения никогда в жизни я не испытывал. И не один же я — потрясение было для всего народа!
Немцы находились совсем близко от нашего села и, что гораздо важнее, на подступах к Москве. Но то, о чём мы прочитали и что увидели в «Правде», поднимало и крепило уверенность: фашистам в Москве не бывать.
Стойкость, несгибаемость, непобеждённость советской героини, олицетворявшие несокрушимость народа, действительно отливались в символ поколения, которому предстояло стать поколением победителей.
Такая короткая и бесконечная жизнь
Но можно ли (и нужно ли?) отделять её образ от реальной биографии, связанной с реальным временем?
Биография короткая. Географически связана она в основном с тремя точками, где сейчас есть музеи имени Зои. В селе Осино-Гай на Тамбовщине, ранее называвшемся Осиновые Гаи, замечательный директор волнующего музея Сергей Иванович Полянский покажет вам бережно хранимую колыбель, в которой качали родившуюся здесь нежную девочку по имени Зоя. А в селе Петрищево под Москвой Надежда Серафимовна Ефименкова поведёт к обелиску на месте, где та девочка, едва дожившая до восемнадцати, приняла героическую смерть под именем Татьяна. Между началом жизни и концом — столичная школа № 201 (ныне гимназия), и тут возглавляющая памятную экспозицию Наталья Валентиновна Косова раскроет перед вами книги, которые брала в школьной библиотеке ученица Зоя Космодемьянская.
Любовь Тимофеевна, Зоя, Шура и Анатолий Петрович Космодемьянские. 1931 г.
Я был в этом музее не раз, однако недавно, при последнем посещении, впервые показала мне Наталья Валентиновна библиотечный том 1938 года издания под названием «Женщина в гражданской войне». Сборник очерков о красных героинях я взял в руки с трепетом. И не только потому, что его держала в своих руках будущая героиня — первая женщина Герой Советского Союза в годы Великой Отечественной. Я ведь знал: именно здесь, в этом сборнике, прочла она очерк, сыгравший особую роль в том, что произойдёт с ней вскоре после начала войны. Даже имя, которым назовётся она, идя на подвиг, даст ей эта книга.
Мы в нашем поколении с детства знали: это имя — от Татьяны Соломахи, молодой учительницы, коммуниста, боровшейся против белых на Кубани и казнённой ими после страшных пыток. Так глубоко взволновала Зою её судьба, что мысленно (ещё до войны!) взяла Татьяну в пример, в образец себе. Наверное, думала: «Если и мне выпадет такое, буду как она». Собственно, про это писала её мама Любовь Тимофеевна в своей исповедальной книге «Повесть о Зое и Шуре».
Да, я это знал давно и книгу Л.Т. Космодемьянской читал не единожды. Но самого очерка Людмилы Аргутинской, оказавшего столь сильное влияние на Зою, к стыду своему, не читал. И вот теперь, летом 2013-го, попросил руководительницу школьного музея Зои и Шуры снять ксерокопию с заветных страниц.
Поразительно! До чего же могут совпасть события, разделённые многими годами. В ноябре 1918-го белые ворвались в село Козьминское, где в тифу лежала Таня. Больную девушку бросили в тюрьму и пытали в надежде, что она выдаст товарищей. Один из её учеников, приходивший вместе с друзьями к тюрьме, перед которой ежедневно и публично — для устрашения — ожесточённо избивали красных узников, рассказывает в очерке так:
Коммунист Татьяна Соломаха.
Фото предоставлено С.И. Полянским.
«Её пороли всегда первой, и ни одного из мужчин не били так жестоко. Ей мстили за то, что она не кричала, не просила пощады, а смело оглядывала своих палачей. Её били за то, что она — учительница, образованный человек — ушла к большевикам и до последней минуты оставалась с ними.
…Избитую, окровавленную учительницу подняли с земли и поставили у стены дома. Она еле держалась на ногах. И опять меня поразило её спокойное лицо. Я искал в нём страх, мольбу о пощаде, но видел только широко открытые глаза, пристально оглядывающие толпу. Вдруг она подняла руку и громко, отчётливо сказала:
— Вы можете сколько угодно пороть меня, вы можете убить меня, но Советы не умерли. Советы живы. Они вернутся к нам».
Скажите, ничто не напоминает вам эта ситуация и эти слова? Вы помните последние слова Зои перед смертью?
«Рябой, небольшого роста, с бельмом на правом глазу урядник Козлика со всего размаху ударил учительницу шомполом по плечу и рассёк платье. А потом… крики смешивались со свистом шомполов и глухими ударами. Пьяная орда навалилась на беззащитное тело, била ногами, руками, прикладами.
Когда учительницу подняли, всё лицо её было залито кровью. Она медленно вытирала бегущую по щекам кровь. Мы подняли руки, замахали ими в воздухе, но Татьяна Григорьевна не заметила нас.
— Не больно? — задыхаясь от усталости и отходя немного в сторону, спросил Козлика. — Я тебя ещё заставлю милости просить.
Тяжело дыша, учительница двинулась к уряднику и вдруг резко бросила ему в лицо:
— А ты не жди. У вас просить я ничего не буду».
Не так ли и Зоя выдержкой своей отвечала мучителям годы спустя? Совпадение поразительно во многом. Будто уже тогда, в 1918-м, предвиделось то, что произойдёт в 1941-м. Вы прочтите:
«Наступала зима. Теперь Татьяну Григорьевну выводили на двор в одной рубашке. На худом, покрасневшем от мороза теле ярко выделялись синие кровоподтёки и красные полосы от шомполов. На спине — загнившие раны…»
Не Зоя ли это идёт раздетая, босиком по заснеженной петрищевской улице, подгоняемая вооружённым врагом?
Ну и финал — последние строки рассказа о той, которая стала любимой Зоиной героиней:
«В раннее морозное утро белые за выгоном порубили восемнадцать товарищей. Последней была Таня.
У неё, ещё живой, сначала отрубили руки, потом ноги и затем голову.
Верная своему слову, она не просила пощады у палачей.
Так могут умирать только большевики!»
Что значит быть коммунистом
Я специально привёл такие пространные выдержки из довоенного очерка. Дело в том, что сегодня прочесть его нигде невозможно. Даже в солидном томе документов и материалов «Зоя Космодемьянская», изданном недавно Главным архивным управлением города Москвы и претендующем на определённую объективность, об этом очерке лишь вскользь упоминается. Причина? Яснее ясного: от большевиков, от идей Великого Октября и красных героев Гражданской войны Зою (как и других героев Великой Отечественной) хотят любыми способами отделить.
В предисловии к названному сборнику в общем-то верно сказано: «Человек отличается от животного тем, что имеет идеалы». Но какие идеалы были у Зои Космодемьянской и в целом у молодёжи её поколения? Давайте прямо скажем: коммунистические. Именно они в органическом единстве с патриотической идеей любви к Родине дали столь мощный результат — привели к Победе в самой страшной и действительно судьбоносной войне. Однако, вовсю говоря о патриотической составляющей, про коммунистическую сегодня предпочитают глухо молчать. Либо, что ещё хуже, — неузнаваемо извращать.
Между тем однополчанка Зои по разведывательно-диверсионной части 9903, член ВКП(б) — КПСС — КПРФ с 1943 года Клавдия Васильевна Сукачёва, с которой я дружу много лет, написала кратко и ёмко: «Нашим любимым фильмом был «Чапаев», любимой книгой — «Как закалялась сталь», любимой песней — «Каховка».
В записной книжке Зои, где отразилась напряжённая работа её ума и души, конечно, есть знаменитые слова Николая Островского о том, что самое дорогое у человека — это жизнь, и о том, как надо прожить её. Здесь же список с надписью «Читать», который открывают «Что делать?» — Чернышевского и Ленина. Много Маяковского и о Маяковском. Выписывает из него: «Быть коммунистом — значит дерзать, думать, хотеть, сметь».
При этом помнила и ленинское: «Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество». В записях этой девочки поражает широта интересов, тяга к высокому и глубина его постижения. Как вдумчиво, с какими неординарными наблюдениями осваивает «Войну и мир»! Как стремится постигнуть, в чём оптимизм творчества Шекспира! А лермонтовское «Бородино» переписывает целиком.
С пророческими для неё строками: «Умрёмте ж под Москвой, как наши братья умирали!..»
Задание себе на лето 1941-го начинается с Полного собрания сочинений Маяковского, а далее следуют Жорж Санд и Горький, Шекспир и Виктор Гюго, Алексей Толстой и Чехов, Шолохов и Новиков-Прибой… Если же заглянуть на другие страницы этой записной книжки, встретим Драйзера, Мопассана, О. Генри, Мериме, Мицкевича, Есенина, Льва Кассиля…
Вот уж, кстати, о Кассиле. Популярнейший тогда советский писатель для детей и юношества: согласно записной книжке, Зоя подряд несколько книг его прочла. А теперь в гимназическом её музее Наталья Валентиновна Косова показывает мне статью Льва Кассиля, опубликованную в «Правде» 14 июня 1941 года. Об этой московской школе — 201-й! Оказывается, знаменитый писатель побывал здесь перед летними каникулами, написал статью под названием «Зелёный шум…», а «Правда» напечатала — ровно за неделю до начала войны!
Писатель восхищён школой. Её педагогическим коллективом во главе с великолепным директором Николаем Васильевичем Кириковым. Её учениками. Уникальным садом, который все вместе они сумели создать на неприглядном пустыре. Автору статьи не привелось встретиться с ученицей Космодемьянской, но он пишет о председателе учкома комсомольце Иване Белых — сыне штукатура и тоже мастере по штукатурной части, а ещё о Лёне Камском, который за год успел прочесть в библиотеке 138 книг. Рассказывает о зимнем лектории, собиравшем всегда переполненный зал на вечерах, посвящённых Лермонтову, Пушкину, Горькому, Маяковскому, Суворову, Кутузову…
Читаешь это, и сразу возникает в памяти расхожая ныне ложь, будто Сталин вспомнил о Суворове и Кутузове лишь тогда, когда враг уже был на подступах к Москве. Нет, о подготовке к службе в Красной Армии так или иначе говорит почти каждый материал правдинской страницы, выпущенной к начинавшимся каникулам в школах.
Пишет об этом и Сергей Михалков — лауреат Сталинской премии, писатель-орденоносец, как гласит подпись. Он пишет, предчувствуя вместе со всеми надвижение большой войны.
Лето 1941-го…
«Но к 1940 году европейская Россия закончилась. Осталась Русь, Московия».
Вас удивляет, откуда вдруг я это взял? Скажу: из официоза нынешней власти «Российской газеты» за 10 апреля 2013 года. Автор — тоже Михалков. Сын. Который Андрей Кончаловский.
У него на историю нашу вот какой взгляд. Был в России «малый русский народ», или «белый» — русские европейцы. Создатели культуры, заброшенные в страну дикарей. Так вот дикари эти во главе, понятное дело, с большевиками тех «белых европейцев» к 1940 году и уничтожили…
Интересные всё-таки сынки получились у автора советского Гимна! Он, этот самый Кончаловский, про последующий 1941 год умудряется как-то начисто забыть! А ведь тогда, 22 июня, именно столь любезная его сердцу Европа явилась к нам, чтобы дикарей «цивилизовать». Как это делалось, мы хорошо знаем. А Кончаловский не знает?
Советская школьница Зоя Космодемьянская, комсомолка, коммунист в душе, и миллионы таких, как она, встали на пути «цивилизаторов». Белые, говорите? Ну да, те, кто против равенства людей, против справедливости, всегда считают себя белее всех других, будь они хоть трижды грязно-коричневыми. Отчеканят на бляхе солдатского ремня: «С нами Бог» — и всё в порядке…
Но кто был человеком истинной культуры, то есть, говоря языком Михалкова-Кончаловского, «настоящим европейцем» — Зоя Космодемьянская с её богатейшим духовным миром, выращенная партией коммунистов, советской школой и всем строем советской жизни, или пришедший из центра Европы фашист, который надел петлю ей на шею?
Оказывается, ответ на этот вопрос, данный самой историей, не для всех является однозначным и окончательным…
Кто нынче тон задаёт
Перед идеологами антисоветской России немало трудных задач, которые не поддаются внятному решению. Одна из них такая: как объяснить, что в Советской стране, объявленной исчадием ада, появилось вдруг столько героев, которых по прежним меркам в пору святыми провозглашать?
Сперва их попробовали дискредитировать прямой ложью, как это было и с Зоей Космодемьянской. Но правда сопротивлялась, народная память тоже не хотела мириться с искажением до неузнаваемости образов, ставших родными. И тогда прибегли к другому приёму.
Мне уже доводилось писать в «Правде» о передаче на Первом канале телевидения, подготовленной некоторое время назад к Дню Победы и получившей название «Страна героев». Приглашение меня, журналиста «Правды», в эту передачу сильно удивило. Ведущим-то назначен одиозный Андрей Малахов, а что у нас с ним общего?
Убедили меня тем, что в центре передачи будет Зоя Космодемьянская. Подумалось: наверное, Зое потребуется защита. С этой мыслью пошёл — и не ошибся.
Всё получилось именно так. Более того, защищать пришлось не только Зою, а фактически всех наших советских героев. Против хитро, коварно выстроенной концепции, поставившей их под сомнение.
Сестра и брат — оба они погибнут за Родину и станут Героями Советского Союза. 1941 г.
Нет, на сей раз не говорилось, что они не герои. Даже признавалось, что мы были страной героев. Но…
«Но лучше бы мы ею не были. Лучше бы просто жили, трудились, отдыхали, любили…»
Дословно воспроизвожу выступление одной из центральных участниц передачи, явно готовившееся как программное. И сразу стал понятен смысл двух кадров, ещё до начала разговора высвечивавшихся в студии на боковых экранах. Это была Зоя под виселицей — известная фотография, снятая немецким офицером, а рядом — улыбающийся Сталин. Разумеется, его улыбка на совсем другом фото никакого отношения к сцене казни не имела, но соединение двух этих изображений придало начинающимся съёмкам, а затем и передаче в эфире зловещий смысл.
Что следовало из неё? Герои, конечно, совершали свои подвиги, однако сами они были жертвами. Причём не столько жертвами фашистских захватчиков, обрушившихся на нашу страну, сколько той власти, которая против этих захватчиков их «послала». Обрекая на гибель. Да ведь во всём, что накручено вокруг великой войны за последние два с половиной десятилетия, уже далеко не каждый и разберётся. Кто там был захватчик, а кто освободитель…
«Козырной картой» в том выпуске «Пусть говорят» стал для Малахова человек по имени Святослав Чуриков — двоюродный племянник Зои Космодемьянской.
— Вы считаете, образ вашей тёти заслуживает такого пристального внимания? — обратился ведущий к мужчине средних лет, сидевшему за моей спиной.
Интонацией ясно давал понять: нет, не заслуживает.
Однако ответ последовал более витиеватый. Дескать, война была выиграна цепью подвигов народа, о чём говорилось долго и туманно, а что касается Зои… Тут напомнил этот Чуриков известный кадр кинохроники, где полностью деморализованный Гитлер обходит ряды немецких подростков, одетых в военную форму, когда советские войска уже близки к Берлину. Вот вам и параллель: не так ли посылали на смерть Зою и её сверстников?
Напрасно кипела возмущением рядом со мной Клавдия Васильевна Сукачёва, тоже оказавшаяся приглашённой на эту передачу. Ей хотелось во всеуслышание сказать, что не по приказу, а добровольно пошли они защищать Родину. Но ни Зоиной однополчанке, ни мне слова уже не дали. Мнение двоюродного племянника осталось главным и решающим.
Вот находят же подобных родственников! Судя по всему, один он такой сегодня в роду Зои Космодемьянской, но, наверное, именно поэтому слово ему предоставляется особенно охотно.
Даже в любовно составленной книге «Памятник матери», которую подготовила и выпустила недавно Екатерина Геннадьевна Иванова, увидел я заметку С.В. Чурикова «Тётя Люба». И каков же взгляд автора на мать Зои? Как воспринимает и трактует он личность Любови Тимофеевны Космодемьянской? А вот как: «Для меня она всегда была несчастным человеком, вынужденным смириться с официально узаконенной, полулживой историей станы».
Оказывается, смирилась во имя детей. Их светлой памяти. «Дети её росли при «великом Сталине», в эпоху первых пятилеток, строительства Днепрогэса, перелётов Чкалова, Белякова и Байдукова и помощи сражавшейся Испании. Они, Зоя и Шура, считали себя частью советского общества и менталитета — так же должна была теперь тётя Люба представлять их и всю семью в своём лице».
Значит, Зоя и Шура не были частью советского общества, а только «считали себя» таковыми? Значит, Любовь Тимофеевна тем более к тому обществу не принадлежала? Хотя ведь была советской учительницей и стала коммунистом. А любимый её брат Сергей (кстати, дед Святослава Чурикова) был членом РКП(б) с 1919 года и позднее работал в аппарате ЦК ВКП(б), а сестра её была близка по работе к Надежде Константиновне Крупской…
Всё это и многое другое со счетов сбрасывается! Зато на первом плане — гибель свёкра Любови Тимофеевна, отца её мужа, священника, убитого якобы большевиками в 1918 году.
На слове «якобы» делаю ударение. Ибо самые тщательные мои расследования в Тамбове и Осино-Гае, где в храме Знамения Божией Матери служил отец Пётр, не дали бесспорных свидетельств в пользу именно такой версии. А вот некоторые другие версии более доказательны. Об этом я подробно писал в своей корреспонденции «Есть в России Осиновые Гаи», опубликованной в «Правде» за 11—14 сентября 1998 года — к 75-летию со дня рождения Зои.
Прошло пятнадцать лет. Каких-то новых документов на сей счёт, как я узнал будучи теперь в Тамбовской области, не выявлено. Однако в 2004 году произошла церковная канонизация отца Петра как местно чтимого святого мученика. Он действительно мученик, ибо смерть его, судя по всему, была насильственной. Но вот то, что она однозначно стала приписываться большевикам, по-моему, дань даже не политике, а политиканству. Знакомое стремление любым способом столкнуть или хотя бы развести судьбу героини и родной для неё страны, которая всё-таки была в её годы большевистской, социалистической, Советской…
Её образ зовёт к борьбе за Победу
Да, время идёт, что-то меняется. Но всё ли меняется к лучшему? Когда летом 1998-го я был в Осино-Гае, Сергей Иванович Полянский водил меня в дом Зоиных дедушки и бабушки — родителей Любови Тимофеевны, у которых внучка несколько лет подряд отдыхала во время школьных каникул, приезжая из Москвы. Теперь дома того уже нет.
— Вот видите, какие хоромы тут возвели, — с горечью говорит многолетний и преданный хранитель Зоиной памяти в её родном селе.
Он, конечно, бился за сохранение исторического дома изо всех своих сил. Ведь в тех стенах была живая память: особое настроение охватывало, когда воочию представлялось, что именно здесь росла будущая героиня.
А школа, где она училась? Тоже сегодня уже не та. Здание, в классах которого прошли ученические годы Зои и Шуры Космодемьянских, с 2000 года закрыто «на ремонт». И будет ли оно когда-нибудь вновь открыто, для многих вопрос. Печально бродил я вокруг накрытых зелёной сеткой стен, над которыми, как мне показалось, витает дух обречённости.
Беспокоит и судьба дома Прасковьи Кулик в Петрищеве — того самого дома, где протекли последние часы жизни Зои. Здесь она перенесла жесточайшие пытки. Отсюда ушла на казнь. Разве кому-то не понятна совершенно особая значимость такого памятника? Однако нет никакой гарантии, что он будет сохранён…
Недавно, будучи на Прохоровском поле, президент В.В. Путин говорил о необходимости искать и открывать в архивах новых и новых героев войны, которые до сих пор остаются безвестными. Что ж, верно. Искать надо. Открывать надо. Но не забывать же при этом тех, кто уже много лет составляет славу Отечества!
А что мы имеем в последнее время? К 22 июня 2013 года, накануне 72-й годовщины начала Великой Отечественной войны, правительственная «Российская газета» опубликовала данные, которые сама же назвала шокирующими. Это результаты исследования, проведённого Московским гуманитарным университетом на тему «Отношение современной молодёжи к подвигу советского народа в Великой Отечественной войне». Опрос проводился среди студентов целого ряда российских городов, и вот что выяснилось: четверть из них ничего не слышали о Сталинградской битве, а половина не смогли назвать ни одного (!) героя войны.
Почему же так получается? Не потому ли, что подвиг был совершён советским народом, а современная молодёжь — уже не советская? Как ни крути, сколько ни изощряйся, чтобы уйти от этого, а факт есть факт.
«Российская газета», комментируя данные социологов, замечает: «Вот тут и вспомнишь добрым словом советские уроки мужества, после которых худо-бедно, но на такие вопросы ответить мог каждый».
А я вспоминал, какие бои приходится выдерживать сегодня даже за употребление самого слова «советский». Вот вам пример из родных мест Зои. В Тамбове на одной из центральных улиц города продолжительное время был установлен транспарант со словами «Подвиг советского народа бессмертен!» Расположение не случайное — поблизости памятник в честь танковой колонны «Тамбовский колхозник», построенной на средства здешних тружеников села в суровые военные годы. Так представьте себе, однажды последовало распоряжение изменить текст на транспаранте, чтобы там был просто народ — не советский.
Надо воздать должное тамбовским ветеранам: лозунг на красном кумаче они отстояли в соответствии с исторической истиной. Но ведь с острым чувством обиды за наших героев, за нашу Зою отмечаешь, как упорно искажаются и вытравливаются в посвящённых им книгах, статьях, телепередачах важнейшие понятия, неотделимые от них, но ставшие ныне почти запретными для употребления в положительном смысле: советский, комсомолец, коммунист, Коммунистическая партия…
А без этого новым поколениям не понять, откуда вдруг взялся такой небывалый, массовый героизм в годы Великой Отечественной войны, каков главный секрет воспитания этого героизма. Я прочитал несколько сочинений о Зое, написанных в школах Тамбовской области и в московской гимназии № 201. Лучшие из них радуют искренностью: всё-таки нравственная высота подвига покоряет молодых, даже вопреки прагматической, эгоистичной и корыстной доминанте нынешней жизни. Однако мало кто, при всём восхищении характером героини, добирается до истоков его, до сути.
Молодец юная тамбовчанка Екатерина Ходаева, выделившая, пожалуй, самое основное: «Зоя любила читать книги, в которых автор зовёт читателя не к своему собственному счастью, а к счастью всенародному, учит бороться за это счастье…»
О том же — десятиклассница Елена Фомина из Моршанска: «Любимым писателем Зои был А. Гайдар с его кристально чистым отношением к жизни, с идеей борьбы за всенародные интересы. Её потрясла биография Н.Г. Чернышевского, и его жизнь стала для неё высокой мерой поступков и мыслей».
Но разве есть сегодня в школьной программе Чернышевский? Разве читают «Как закалялась сталь» и «Рождённые бурей», того же Аркадия Гайдара и многое другое, на чём была воспитана Зоя? А если даже что-то читают, то на какую почву это теперь ложится?
Меня поразило, например, в одном из сочинений следующее «открытие»: оказывается, при решении вопроса, зачислить Космодемьянскую в партизанский отряд или нет, секретаря Московского горкома комсомола А.Н. Шелепина «смущали её происхождение и дружеские отношения Зои с опальным (?) писателем Гайдаром». Откуда же это взялось?! Поражаешься, но не удивляешься: предела нет причудливым нынешним фантазиям на темы советского бытия…
Высокую правду о советских героях несли в советское время такие книги, как «Повесть о Зое и Шуре» Любови Космодемьянской, «Повесть о сыне» Елены Кошевой, «Четвёртая высота» Елены Ильиной и многие другие. Но где эти книги теперь? Их не переиздают. Да и ни в коем случае не включат ни в какой рекомендательный список для молодых по одной очевидной причине: они — советские, «прокоммунистические».
В какой-то мере компенсируют отсутствие этих книг издания, осуществляемые подвижниками и энтузиастами на местах. Зое повезло на таких подвижников в родной Тамбовской области. Отличную книгу «Ты осталась в народе живая…» составили выдающийся здешний журналист-коммунист Иван Игнатьевич Овсянников (увы, теперь уже покойный) и талантливый поэт Валентина Дорожкина. А недавно её удалось переиздать с помощью спонсора ещё одной хранительнице памяти о Зое — педагогу Лидии Алексеевне Шебуновой, создавшей в селе Борщёвка близ Тамбова народный исторический музей имени Героя Советского Союза Зои Космодемьянской. Очень жаль только, что по непонятной причине имя одной из составителей книги — Валентины Тихоновны Дорожкиной теперь не упомянуто. Надо в будущем это непременно поправить!
Имя Зои требует кристально чистого и самоотверженного отношения ко всему, что с нею связано. Для меня образец такого отношения — уже упоминавшаяся Клавдия Васильевна Сукачёва, её однополчанка и настоящий коммунист. Несмотря на более чем 90-летний возраст и тяжёлое состояние здоровья, она подготовила недавно уникальный альбом с фотографиями и своим волнующим рассказом о боевых товарищах по воинской части особого назначения 9903, бойцом которой была Зоя.
А ещё один образец, которым я искренне восхищаюсь, — коммунист, фронтовик, многолетний убеждённый борец за честь имён И.В. Сталина и З.А. Космодемьянской Иван Тимофеевич Шеховцов. Волею судьбы он живёт сейчас на Украине. И вот недавно произошло знаменательнейшее событие: украинским коммунистам удалось установить в Запорожье памятники Сталину и Зое Космодемьянской. Рядом. Глубоко символически. Помните, что Зоя сказала перед казнью? «Сталин придёт!»
Так вот знайте: обе скульптуры изготовлены и установлены в значительной мере на личные сбережения коммуниста Ивана Шеховцова. В годы войны советские люди так же отдавали свои сбережения на строительство танков и самолётов. Во имя Победы.
Образ Зои, как и образ Сталина, зовёт нас к борьбе за Победу сегодня.
В волне возмущения, по поводу поливания бильжо Зои Космодемьянской, как-то мимо прошло имя Таня. Это имя которым она сама, Зоя, себя назвала - оказавшись в руках оккупантов-гитлеровцев. А мать Зои свидетельствовала, что будущая советская партизанка называла себя Таней ещё до войны - чтя память Татьяны Григорьевны.
Татьяны Григорьевны Соломахи (1892–1918) - русской революционерки, члена партии большевиков, участницы Гражданской войны и становления Советской власти на Кубани.
В 26 лет, она, Татьяна Григорьевна, в полной мере, на себе, ощутила - насколько Бѣлое Дѣло является человеколюбивым, милосердным и просвещенным, русским по духу, народным и тд.
- Ну-ка, выводи комиссаршу. Мы с ней поговорим о земле, свободе и власти.
Я с трепетом смотрел на дверь. И вдруг мне страшной показалась толпа, дряблое лицо атамана с торчащими кверху усами и насмешливый взгляд Калины.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге показалась учительница.
Рядом кто-то громко ахнул, сзади пробежал изумленный шепот. А я не спускал взгляда с дорогого, милого лица; было страшно оттого, что оно так сильно изменилось и похудело. Бледные щеки впали, лицо стало длинным и узким, пропал румянец и ласковая улыбка.
Темное разорванное платье свисало клочьями, и казалось, что учительница еле держится на ногах.
Громкий крик, хохот, брань нарушили тишину. Учительница сделала несколько шагов вперед и удивленно оглядела толпу. И вдруг она заметила своих учеников. Она внимательно оглядывала нас, точно хотела понять - кто же мы. И по обычной нашей привычке, которая установилась издавна при встрече с учительницей, мы подняли в знак приветствия руки. Учительница чуть заметно улыбнулась, только уголками губ, и тоже подняла руку.
Слезы застилали мне глаза, лились по щекам. Хотелось подбежать к учительнице, защитить ее.
- А ну-ка, комиссарша, расскажи теперь сходу, чему ты детей учила, - подступал к ней Калина, размахивая стеком, и я только сейчас заметил по его возбужденному лицу и походке, что он пьян.- Может быть, как людей грабить, как хлеб из-под земли выкапывать да денежки к себе в карман класть?
Учительница свысока, спокойно смотрела на офицера, а я боялся, что он заденет ее по голове стеком, окружающие его казаки бросятся на девушку, задушат, разорвут на куски.
- Что же у тебя лицо такое? - снова кривлялся офицер. - На большевистских хлебах, видно, не больно сладко? Или ты, может быть, уже забыла о них? Будешь служить теперь нам?
- Большевики не бывают предателями, - неожиданно громко пролетел по площади знакомый звонкий голос.
- Учительство позоришь, - шагнул к ней Калина, размахивая кулаками, и вдруг развернулся и наотмашь ударил девушку по лицу.
Она пошатнулась и упала на землю.
Несколько казаков бросилось к ней, в воздухе засвистел шомпол, и сквозь рассеченное платье показалась кровь,
Учительница лежала молча.
Люди били возбужденно, с ожесточением, и каждый удар гулко отдавался в мозгу.
Где-то сзади закричала баба. Несколько человек растерянно заметалось.
Затыкая уши, я сорвался с места и, ничего не видя перед собой от брызнувших слез, побежал, не сознавая, куда, - прочь от тюрьмы.
... перед тюрьмой снова шла порка.
Избитую, окровавленную учительницу подняли с земли и поставили у стены дома.
Она еле держалась на ногах. И опять меня поразило ее спокойное лицо. Я искал в нем страх, мольбу о пощаде, но видел только широко открытые глаза, пристально оглядывающие толпу. Вдруг она подняла руку и громко, отчетливо сказала:
- Вы можете сколько угодно пороть меня, вы можете убить меня, но советы не умерли. Советы живы. Они вернутся к нам.
Рябой, небольшого роста, с бельмом на правом глазу урядник Козлика со всего размаха ударил учительницу шомполом по плечу и рассек платье. А потом люди бросились на Татьяну Григорьевну, крики смешивались со свистом шомполов и глухими ударами. Пьяная орда навалилась на беззащитное тело, била ногами, руками, прикладами.
Когда учительницу подняли, все лицо ее было залито кровью. Она медленно вытирала бегущую по щекам кровь. Мы подняли руки, замахали ими в воздухе, но Татьяна Григорьевна не заметила нас.
- Не больно? - задыхаясь от усталости и отходя немного в сторону, спросил Козлика. - Я тебя еще заставлю милости просить.
Тяжело дыша, учительница двинулась к уряднику и вдруг резко бросила ему в лицо:
- А ты не жди. У вас просить я ничего не буду.
- Веди обратно, - приказал Козлика, и, когда стража подтолкнула учительницу к тюрьме, он со всего размаха ударил ее прикладом по спине. Она упала лицом в густую, липкую грязь. Кто-то кричал, заставляя ее встать, но она, по-видимому, была без чувств. Тогда два казака схватили безжизненное тело за руки и волоком потащили к тюрьме.
Ее пороли всегда первой, и ни одного из мужчин не били так жестоко. Ей мстили за то, что она не кричала, не просила пощады, а смело оглядывала своих палачей. Ее били за то, что она - учительница, образованный человек - ушла к большевикам и до последней минуты оставалась с ними.
Наступала зима. Теперь Татьяну Григорьевну выводили на двор в одной рубашке. На худом, покрасневшем от мороза теле ярко выделялись синие кровоподтеки и красные полосы от шомполов. На спине - загнившие раны.
... на площадь вывели Татьяну Григорьевну.
Откуда - больная, измученная - брала она столько сил? На мертвенно-бледном лице выделялись огромные, горящие глаза. Все тело было в рваных ранах.
Люди напряженно застыли. Учительница заметила нас и быстро подняла руку вверх. Затем она оглянулась на Козлику, и мне показалось, что он слегка растерялся и, храбрясь и нервничая, крикнул Татьяне Григорьевне в лицо:
- Что, комиссарша, казачество у нас отнять захотела? Где же твои советы? Задрали хвосты и побежали? Всех дружков твоих поймали. А братьев в Моздоке повесили.
Учительница медленно оглянулась на него, переступая босыми ногами но снегу.
- Не торопись, - тихо сказала она. - Придут еще советы. Живы они. Сметут вас с лица земли. Только этих вот жаль, - указала она рукой на стоявших казаков-станичников. - Обманули вы их, белопогонники. Придет время - поймут они, что делали. А вам, белогвардейцам, пощады не будет.
Урядник подскочил к ней и медленно стал оттягивать прилипшую к телу рубаху. Струя крови побежала по ногам учительницы. Я видел, как от боли вспыхнули щеки у Татьяны Григорьевны, видел закушенные губы. И в этот самый момент она заметила лежавшую лицом в снег старуху.
- Мама! - закричала она, и от этого крика холодная волна пробежала по всему телу.
Учительница бросилась к матери, но ее обхватили, отталкивая от лежащей.
- Пропустите попрощаться! - крикнул подошедший атаман. Казаки отпустили руки, и учительница бросилась к матери.
Она упала перед ней на колени и, охватив голову старухи, приподняла ее и мелкими, быстрыми поцелуями покрывала окровавленное лицо.
- Мама!.. И тебя тоже, мама! - тихо, взволнованно повторяла она.
- Довольно! Прекратить! - снова раздался голос атамана. Учительницу оттащили в сторону.
- Звери вы! - громко крикнула она уряднику. - Все равно вас сметут! Гадины!
Как ее били после этого!
- Хватит, а то забьете до смерти. А мы еще заставим комиссаршу на допросах говорить,- снова раздался голос атамана.
А когда учительницу волоком потащили к тюрьме, по снегу пополз за ней кровавый след.
На рассвете седьмого ноября казаки ввалились в тюрьму. Все поняли, зачем они пришли. Кто-то закричал, заплакал, кто-то забился на полу. Таня вскочила сама.
- Тише! - крикнула она.- Не надо плакать! Вы не одни, товарищи! Мы вместе все пойдем!
А когда арестованных начали прикладами выгонять из камеры, Таня у двери обернулась назад к тем, кто оставался.
- Прощайте, товарищи! - раздался ее звонкий, спокойный голос.- Пусть эта кровь на стенах не пропадет даром. Скоро придут советы!
В раннее морозное утро белые за выгоном порубили восем¬надцать товарищей. Последней была Таня.
У нее, еще живой, сначала отрубили руки, потом ноги и затем голову.
Таню Солмаху четвертовали, называя вещи своими именами.
Именно Таня Соломаха была примером для Зои Космодемьянской, свидетельством мужественного подвига и несгибаемости перед врагом.
И, лично у меня, нет никакого удивления - в отсутствии разницы между казнью, побоями и унижениями - от рук гитлеровцев и белопогонников. Отличие, незначительное и несущественное, лишь в том, что первые издевались и глумились уже над трупом, в отличие от вторых. Как одна, так и иная, Героиня приняла мученическую смерть во имя будущего, и, что важно, Их Будущее действительно наступило, именно то Будущее, о котором они мечтали, и ради достижения которого шли на смерть. Презрев саму смерть и смело шагнув в Бессмертие.
Зоя Космодемьянская назвалась Таней, оказавшись схваченной немцами в Петрищево. По ее собственному признанию, этим именем она себя называла и прежде, еще до войны, в память о революционерке Татьяне Соломахе, которая в 26 лет погибла на Кубани в кровопролитном 1918 г. от руки врагов большевизма.
В честь Татьяны Григорьевны Соломахи в Армавире названа одна из его улиц, в родной станице Попутная создан музей Соломахи. До сих пор на Кубани помнят и чтут имя бесстрашной и убежденной большевички.
Вообще Армавир город с удивительной историей. Основанный царским генералом по просьбе местных армян, он пережил и гражданскую войну, и Великую Отечественную войну, и белое движение и красный террор.
В Армавире завершился великий железный поход первой Таманской армии 1918 г., здесь законичили оба похода Добровольческие походы генералов Каледина-Корнилова-Врангеля-Дроздовского-Покровского-Деникина.
Несмотря на то, что Кубань в годы гражданской войны стала в какой-то мере колыбелью белого движения, до сих пор в этом регионе остаются традиции победившего большевизма, особенно в Армавире. До сих пор городские улицы носят имена революционеров-большевиков, а также командиров Таманской армии Ковтюха, Матвеева и других.
В годы Великой Отечественной войны Армавир оказался препятствием на пути к фашистской операции «Эдельвейс», хотя был почти весь разгромлен и разграблен врагом.
В исторической обстановке непримиримой борьбы большевиков и их противников гражданской войны действовала комиссар продразверстки Татьяна Соломаха, учительница, дочь учителя.
Как сложилась ее судьба и как она стала революционеркой?
Соломаха Татьяна Григорьевна родилась в 1892 году в семье сельского учителя станицы Попутной.
В 1905 г. она приобрела первый опыт революционной борьбы
В 1910 году Татьяна, закончив Армавирскую женскую гимназию, стала учительствовать в школе родной станицы Попутной.
Татьяна любила книги, много читала, особенно любимым был Артур, герой романа Э. Л. Войнич «Овод», ставший настольной книгой многих русских революционеров. Они познакомили будущую революционерку и с работами В. И. ЛенинаОднако на свободомыслие дочери сильное влияние оказал ее отец Григорий, в доме которого часто бывали местные подпольщики. В 1910 году отец Тани был уволен из школы, как неблагонадёжный. Татьяна, как старшая в семье, осталась кормилицей семьи, рано познала труд и заботу о семье.
Во время начавшейся в 1914 г. первой мировой войны Таня Соломаха становится вполне оформившимся революционером, ведёт активную антивоенную агитацию среди солдат — фронтовиков, возвращающихся в станицу. За год до революционного 1917 года она встпает в ряды большевистской партии. После октябрьского переворота большевиков в Попутной, под руководством Н. Т. Шпилько, создаётся большевистская организация, которая развернула большую работу по установлению, укреплению Советской власти в станицах и хуторах Отрадненского района на Кубани.
Противники большевиков различных мастей стали собирать силы на Кубани против Советов. В Попутной они тоже поднимали мятежи, привлекая колеблющихся казаков на свою сторону. Станичный совет и партийная организация вели пропагандистскую работу по борьбе с контрреволюцией, по организации красногвардейских отрядов из казачьей бедноты и солдат — фронтовиков и сбору продовольствия для нужд Красной Армии. Ревком и партийная организация назначили Татьяну Соломаху продовольственным комиссаром. В борьбе за хлеб ей часто приходилось сталкиваться с контрреволюционными бандами. Её жизнь была в постоянной опасности. Но она твердо выполняла задание партии. Добровольцы — красногвардейцы беспрерывно поступали в Красную Армию, но борьба усиливалась.
Осенью 1918 года красноармейцам пришлось отступить из Попутной перед превосходящими силами Добровольческой белой армии генерала А. Покровского. Ушла и Таня Соломаха.
Однако под Ставрополем она заболела тифом, и ббольная, в хуторе Благодарном, что около села Казьминского, была схвачена белогвардейцами, затем возвращена в станицу Попутную.
Здесь Татьяну, вместе с другими больными красногвардейцами, бросили в тюрьму. Палачи истязали больных и раненых, добиваясь от них выдачи товарищей.
Труднее всех приходилось Татьяне. Её, как коммунистку и комиссара продразверстки, мучили больше всех. Почти три недели избивали Татьяну, но она не сдавалась, верившая в скорую победу новой власти на Кубани. В ночь на 7 ноября 1918 года, в первую годовщину октябрьского переворота, Татьяна и её товарищи были казнены.
Татьяну Соломаху четвертовали, как в средневековой Руси.
Так же мужественно приняла свою гибель Зоя Космодемьянская.
Прошло много времени и много событий произошло в России. Наверное, никто сегодня не возьмется оценить, насколько были жертвы павших героев за Родину и Отечество оправданны или напрасны. Как бы там ни было, но герои гражданской войны, в том числе и Татьяна Соломаха, были рождены своей эпохой, являли собой образец беспримерной стойкости и мужества.
Трудно себе представить, как сложилась бы ее судьба, если бы осталась в живаых. Возможно, Таня Соломаха разделила бы судьбу Ковтюха, командира одного из отрядов Таманской армии, который привел свой отряд в Армавир и продолжал свой боевой путь, как поется в песне, «от Кубани и до Волги мы коней поднимали в поход». Но в 1938 г. был репрессирован по обвинению в антисоветском заговоре, как и большинство революционеров-ленинцев.