Африканская работорговля. Рабы и рабовладельцы. Торговля людьми в современном мире

Первый этап работорговли (1441 - 1640)

Вывоз невольников из Африки на американское побережье стал осуществляться с начала XVI в. До этого времени европейцы еще не приступили к полной эксплуатации американской территории. Поэтому работорговля шла сначала из Африки в Европу, в отдельные области самой Африки и на острова, прилегающие к западному побережью материка, на которых португальцы уже создали плантационные хозяйства. Первой базой работорговли в районе Западной Африки стали Острова Зеленого Мыса, колонизированные Португалией к 1469 г.

В 1441 г. в Португалию была доставлена первая партия африканцев в количестве 10 человек. С 40-х годов XV в. Лиссабон стал регулярно снаряжать специальные экспедиции за живым товаром. На невольничьих рынках страны началась продажа рабов-африканцев. Их использовали как домашних слуг в городе и для работы в сельском хозяйстве. По мере колонизации островов в Атлантическом океане - Сан-Томе, архипелага Зеленого Мыса, Азорских островов и Фернандо-По - португальцы стали создавать на них плантации по возделыванию сахарного тростника. Требовалась рабочая сила. Главным источником ее в то время стал Бенин, который располагал возможностью продавать военнопленных, захватываемых во время постоянных войн с мелкими племенами дельты Нигера.

С начала XVI в. начинается ввоз рабов из Африки в Новый Свет. Первую партию невольников из Африки в количестве 250-ти человек доставили на рудники Эспаньолы (Гаити) испанцы в 1510 г. За период с 1551 по 1640 г. Испания использовала для перевозки рабов 1222 судна, поставив в свои колониальные владения в Америке до одного миллиона невольников. Не отставала от Испании и Португалия. Получив свое владение по Тордесильясскому договору (1494 г.) Бразилию, она, с 1530 по 1600 г., ввезла в колонию 900 тыс. африканских рабов.

Главными районами вывоза рабов из Африки были Золотой Берег, Конго и Ангола. Торговые форты на западноафриканском побережье превращались в пункты купли-продажи невольников. Основным потребителем живого товара в XVI- XVII в. являлась Испания. Снабжение рабами испанских колониальных владений в Америке осуществлялось на основе специальных договоров - асъенто. По форме это был подряд по обеспечению колоний рабочей силой - невольниками. Между так называемым посредником и испанской королевской властью заключался контракт, по которому первый брал на себя обязательство поставки рабочей силы в королевские колонии. «Корона» от этой системы получала доходы и одновременно сохраняла «чистые руки», поскольку сама не принимала непосредственного участия в приобретении рабов на Гвинейском побережье. За Испанию это делали другие и прежде всего Португалия, заключившая с ней подобный контракт.

Монополия на господствующее положение в мире, предоставленная Испании и Португалии римским папой, со временем стала вызывать резкое неудовольствие у других европейских держав. По мере обретения Голландией, Францией, Англией и другими странами колоний в Новом Свете и создания в них плантационного рабства началась борьба за обладание невольничьими рынками. Первым из прежних «аутсайдеров», кто обратил свои взоры в стороне западного побережья Африки, была Англия. В 1554 г. торговая экспедиция Джона Лока достигла португальского владения Эль-Мина, а в 1557 г. другая экспедиция достигла берегов Бенина. Три первые круп-. ные английские экспедиции за африканскими невольниками в 1559-1567 гг. под началом Дж. Хоукинса частично финансировались самой английской королевой, а сам он впоследствии был возведен в рыцарское достоинство. Английское правительство считало, что «торговлярабами способствует благосостоянию нации», и взяло английских работорговцев под свое покровительство. В 1618 г. в Великобритании была создана специальная Английская компания лондонских предпринимателей по торговле в Гвинеей и Бенином.

Свои торговые сношения с западным побережьем Африки стала налаживать и Франция. С 1571 по 1610 г. и ее портов к «Гвинейским побережьям» (Сьерра-Леоне, Эль-Мина, Бенин, Сан-Томе) было отправлено 228 кораблей. Конечным пунктом многих из них была «Перуанская Индия» или Бразилия.

Наиболее серьезно на подрыв португальской монополии в работорговле нацелились голландцы. С 1610 г. они составили Португалии острую конкуренцию. Преимущество Голландии стало особенно явным с образованием в 1621 г. голландской Вест-Индской компании, которая начала захватывать португальские торговые посты на побережье Западной Африки. К 1642 г. порты Эль-Мина, Аргуин, Гори, Сан-Томе уже находились в руках голландцев. Ими были захвачены и все португальские фактории на Золотом Берегу. Голландия стала в первой половине XVII в. главным поставщиком африканских невольников в испанские и другие колонии в Америке. В 1619 г. голландцы доставили в основанный ими Новый Амстердам (будущий Нью-Йорк) первую партию из 19 рабов, которые положили начало формированию негритянской общины на территории будущих Соединенных Штатов. Франция первых рабов в Америку поставила в 40-х годах XVII в.

С потерей Эль-Мины и других владений португальцы тем не менее не были вытеснены с побережья. Голландцам не удалось завоевать то монопольное положение, которое ранее занимала Португалия. Западное побережье Африки оказалось открытым для европейской конкуренции. Борьба за монополию работорговли стала стержнем ожесточенной конкуренции основных европейских держав во второй половине XVII в. и в течение почти всего XVIII в. Главными в этой борьбе были Англия и Франция.

Второй этап работорговли (1640 - 1807)

Со второй половины XVII в. торговля рабами возрастала и ее организация совершенствовалась. Первые проявления организованной системы торговли африканскими невольниками через Атлантику были связаны с деятельностью крупных коммерческих компаний и их филиалов, явно стремившихся к монопольному положению. Голландия, Англия и Франция организовали крупные торговые компании, которым было предоставлено право монопольной торговли африканскими рабами. Таковы были уже упомянутая голландская Вест-Индская компания, английская Королевская африканская компания (с 1664 г.), французская Вест-Индская компания (с 1672 г.). Несмотря на официальный запрет, работорговлей занимались также частные предприниматели.

Одна из целей компаний - добиться права на «асъентпо» от испанцев (перестало существовать только с 1789 г.). Это право было у португальцев, затем перешло к голландцам, опять вернулось к португальцам. Франция обладала правом асьенто с 1701 по 1712 г., утратив его по Утрехтскому договору в пользу англичан, которые получили монопольное право на снабжение Америки африканскими рабами в течение 30 лет (1713-1743).

Однако расцвет работорговли в XVIII в. был связан в большей степени не с монопольными компаниями, а стал результатом свободного частного предпринимательства. Так, в 1680-1700 гг. Королевская африканская компания вывезла из Западной Африки 140 тысяч невольников, а частные предприниматели - 160 тысяч.

О размахе и масштабности европейской работорговли в XVIII в. говорят такие цифры. С 1707 по 1793 г. французы 3342 раза снаряжали экспедиции за невольниками. При этом одна треть таких экспедиций приходится на первые 11 лет после окончания войны за независимость США. Однако первое место по числу экспедиций за невольниками оставалось за Англией, второе - за Португалией. Английский город Бристоль за XVIII в. послал в Африку около 2700 кораблей, а Ливерпуль за 70 лет - более 5000. В суммарном отношении за век было организовано более 15 тысяч экспедиций за невольниками. К 70-м годам XVIII в. вывоз рабов в Новый Свет достигал 100 тысяч человек в год. Если в XVII в. в Америку было ввезено 2 750 000 рабов, то к началу XIX в. в колониях Нового Света и в США работало около 5 млн африканцев-невольников.

Торговля невольниками приносила немалые доходы работорговцам и купцам. Ее выгодность была для них очевидной: если из трех кораблей с рабами добирался до берегов Америки один, то и тогда владелец не нее убытка. По данным за 1786 г., цена раба в Западной Африке составляла 20-22 ф. ст., в Вест-Индии - около 75-80 ф. ст. Работорговля имела для европейцев и другую более важную, «рациональную» сторону. В целом она способствовала развитию экономики европейских стран и подготовки в них промышленных переворотов.

Работорговля требовала постройки и оснащения кораблей, увеличения их количества. Привлекался труд многочисленных людей внутри отдельно взятой европейской страны и вне ее. Масштабы занятости людей, становившихся специалистами в своем деле, были внушительны. Так, в 1788 г. на производстве товаров для работорговли (а она имела, как правило, меновой характер) только в Манчестере было занято 180 тысяч рабочих. Размах работорговли к концу XVIII в. был таким, что в случае ее прекращения на Гвинейском побережье, могли разориться и обнищать около 6 млн только французов. Именно работорговля дала в то время мощный толчок к бурному развитию текстильной промышленности в Европе. Ткани составляли 2 / 3 товарного груза кораблей, шедшего на обмен невольников.

В XVIII в. ежегодно от побережья Африки отправлялось более 200 кораблей с невольниками. Перемещение такой огромной массы людей стало возможным не только потому, что в Западной Европе в сотрудничестве с американскими рабовладельцами сложилась организация торговли невольниками, но и потому, что и в самой Африке возникли соответствующие системы ее обеспечения. Спрос Запада нашел предложение невольников в среде африканцев.

«Работорговая Африка»

В самой Африке, особенно в ее восточных регионах, торговля рабами началась давно. Уже с первых столетий нашего летоисчисления черные рабы и рабыни высоко ценились на азиатских базарах. Но этих рабов и рабынь покупали в азиатских странах не как носителей рабочей силы, а как предметы роскоши для дворцов и гаремов восточных владык в Северной Африке, Аравии, Персии, Индии. Их чернокожих африканцев-рабов правители стран Востока, как правило, делали воинов, которые пополняли ряды их армий. Этим определялся и размер восточноафриканской работорговли, которая была менее масштабной, чем европейская.

До 1795 г. европейцы еще не могли продвинуться внутрь Черного континента. По этой же причине они не могли сами захватывать невольников. Добычей «живого товара» занимались те же африканцы, а размеры его поступления на побережье определялись спросом извне.

В работорговых районах Верхней Гвинеи невольников добывали, а затем продавали преимущественно мулаты, тесно связанные с местным населением. Значительную активность в поставке рабов для европейцев проявляли и африканцы-мусульмане. В районах, колонизованных южнее экватора, в добыче «товара» для невольничьих кораблей участвовали непосредственно и португальцы. Они организовывали специальные «работорговые» военные походы во внутренние районы континента или отправляли в глубь материка караваны, во главе которых ставили своих торговых агентов - «помбейруш». Последние порой сами были из числа невольников. «Помбейруш» совершали далекие экспедиции и приводили много рабов.

Работорговля предшествующих веков привела к полной и повсеместной деградации правовых, иногда очень суровых, норм, регулировавших в прошлом деятельность традиционных обществ. Морально деградировали и втянувшиеся в работорговлю с целью наживы господствующие слои африканских государств и обществ. Постоянно инспирируемые европейцами требования новых невольников приводили к междоусобным войнам с целью захвата каждой стороной пленных, с тем, чтобы их продать в рабство. Деятельность работорговли сделалась со временем чем-то обычным для африканцев. Люди сделали торговлю рабами своей профессией. Самым выгодным стал не производственный труд, а охота за людьми, захват пленных на продажу. Разумеется, никто не хотел быть жертвой, все стремились стать охотниками. Обращение людей в депортируемых рабов происходило и внутри самих африканских обществ. В их число попадали те, кто не повиновался местным властям, не выполнял предписанных поручений, был уличен в насилии и разбое, в супружеской неверности, одним словом был нарушителем тех или иных социальных норм, которыми руководствовалось общество.

За 150 лет нараставшего в европейских странах спроса на африканскую рабочую силу, удовлетворение его, т. е. предложение рынка невольников, оказывало различное влияние на социальную организацию участвовавшей в работорговле Африки. В королевстве Лоанго, западноафриканское побережье, верховный правитель создал для управления работорговыми операциями с европейцами специальную администрацию. Ее возглавлял «мафук» - третье по значению лицо в королевстве. Администрация контролировала весь ход торговых операций в каждой точке товарообмена. Мафук определял налоги и цены в торговле невольниками, выступал арбитром в спорах, обеспечивал поддержание порядка на рынках, ежегодно выплачивал королевской казне плату. Любой житель Лоанго мог привести на рынок невольников - местный ли вождь; просто свободные люди и даже их слуги, если только все соответствовало установленным правилам продажи. Любое отступление от сложившейся системы торговли невольниками вело к аннулированию сделки, будь он африканец или европеец. Такая централизация обеспечивала государству и немногочисленной прослойке посредников рост их богатства. Строгий контроль за продажей невольников на вывоз не нарушал внутренних порядков королевства, поскольку продававшиеся европейцам рабы никогда не происходили из королевства, а доставлялись из-за границ Лоанга. Таким образом, местное население не опасалось работорговли и традиционно занималось земледелием и рыболовством.

Пример королевства Дах-хом (Дагомея-Бенин) демонстрирует зависимость европейских работорговцев от порядков, устанавливаемых в самих африканских государствах в XVIII в.,: в части регулирования работорговли в экономических и культурных интересах государства. Продажа на вывоз дагомейских подданных была строго запрещена. Приток невольников происходил только с сопредельных с Дагомеей территорий. Осуществлялось строгое и обязательное регламентирование торговли, навязанное европейским купцам. Все работорговые операции в королевстве находились под жестким контролем специального лица «йовогана» и разветвленной сети его штатных соглядатаев. Йоваган был одновременно как бы министром иностранных дел и министром торговли, нередко его вое; принимали как вице-короля. В случае с Дагомеей показатель-: но, что не всегда спрос рождал предложение. Йоваган создал > в своей стране такую обстановку для европейских торговцев живым товаром, что с некоторых пор им стало убыточно приобретать его в Дагомее.

Одним из резервуаров, из которого постоянно черпались невольники, причем в большом количестве, являлась восточная часть многонаселенной дельты Нигера. Здесь сложились минигосударства народов ари, игбо, эфик и др. Структура» этих государств и характер их обычаев отличались от моде^: лей Лоанго и Дагомеи. Захват невольников, как правило, производился на их же собственных территориях. Главным «производителем» рабов был оракул Аро-Чуку, которого почитали во всей дельте Нигера. Он по-своему определению требовал жертв - «пожирал» неугодных жителей. Это «пожирание» означало продажу неугодных оракулу людей как невольников на экспорт. Но так как одним подобным путем было невозможно обеспечить спрос на рабов, то вооруженные отряды ари, находившиеся под началом оракула, высаживались на берега Нигера и проводили набеги на близлежащие районы. Захваченных в плен везли к побережью. Регулярность этого торгового грузопотока обеспечивало «тайное общество» Эк-пе, объединявшее местную торговую элиту. В 1711-1810 гг. в результате такой активности Экпе восточная часть дельты Нигера поставила европейским работорговцам до миллиона рабов. Работорговля здесь продолжалась в таких же масштабах вплоть до 1840 г.

Европейцы, в местах своего первого закрепления на западном побережье Африки, могли управлять лишь теми, кто жил в самих фортах. Всего их на всем побережье Западной Африки, исключая Анголу, насчитывалось к концу XVIII в. около трех тысяч человек. Реальная власть всюду еще принадлежала африканцам и проявлялась в необходимых случаях как сила, способная устранить слишком смелые притязания европейцев. Так были сожжены форты в Лоанго и Аккре, а королевство Бенин, например, просто отказалось от всяких контактов с европейцами и имело с ними торговые отношения только через специально искусственно созданное для этой цели образование - «королевство» Оде-Итсекири.

Сопротивление невольников европейским работорговцам и рабовладельцам

Столкнувшись с проявлениями жестокости европейских работорговцев по отношению к невольникам, перспективой навсегда оставить привычные места обитания, невыносимостью условий плавания через Атлантику, вызывавшего высокую смертность среди рабов, многие жители Африки были готовы к сопротивлению. Оно было активным на суше, когда жизнь африканца оказывалась под угрозой захвата, и, как правило, принимало пассивные формы во время пересечения Атлантики.

На суше африканцы демонстрировали европейцам постоянную, повседневную враждебность. Если возникала малейшая возможность для нападения, она использовалась. Внезапные атаки, отравленные стрелы - с этим часто сталкивались евро--пейцы. Не имея возможности порой противостоять в открытом бою, африканцы использовали тактику нападения на отдельных людей, заманивания небольших отрядов работорговцев в леса, где они уничтожались. По мере того как африканцы научились использовать огнестрельное оружие, они стали совершать нападения на форты и фактории. Уже во второй половине XVII в. это было нередким явлением.

Политика европейских работорговцев в духе «разделяй и властвуй» оказывала влияние и на африканцев различных народностей. Были случаи, когда они совместно, например, с англичанами нападали на их конкурентов португальцев, с португальцами - на англичан и французов и т. п.

Пик активности в борьбе против европейской работорговли приходится в основном на период до начала XVIII в. Жизнь африканцев в условиях развращающего хаоса работорговли в последующее время изменила их психологию. Работорговля не объединяла - она разъединяла, обособляла людей. Каждый спасал себя, свою семью, не думая уже о других. Сопротивление работорговле становилось делом отчаянного мужества одиночек и отдельных групп. За всю эпоху работорговли Африканский континент не знал ни одного крупного организованного выступления или восстания против нее.

Тем не менее, с момента захвата в рабство и до конца жизни на плантациях, невольники не переставали бороться за возвращение себе свободы. Если видели, что надежды на освобождение нет, они предпочитали смерть рабству. Частыми были побеги рабов с невольничьих кораблей, находившихся в каботажном плавании вдоль побережья Африки. Во время перехода через Атлантику целые партии невольников на отдельных кораблях объявляли смертельную голодовку. Частыми были и бунты рабов на кораблях, хотя они и осознавали, что, перебив экипаж, обрекали себя на смерть, ибо сами кораблем управлять не могли.

Вся история рабства в Америке - это история то тайной, то открытой борьбы рабов против рабовладельцев-плантаторов. В 1791 г. в Сан-Доминго (Гаити) началась освободительная борьба негров-рабов под руководством Туссен-Лувер-тюра. Она завершилась образованием в 1804 г. негритянской республики Гаити и ликвидацией рабства. В 1808 г. вспыхнуло восстание в британской Гвиане. В 1816 г. - на Барбадосе, в 1823 г. - вновь в британской Гвиане. На этот раз в восстании приняло участие 12 тысяч рабов. В 1824 и 1831 гг. произошли восстания рабов на Ямайке. Это были восстания заранее подготовленные, руководимые авторитетными среди невольников людьми. Рабы были полны решимости добиться свободы.

Движение европейской общественности. Аболиционизм

Движение за запрещение работорговли в странах Европы и в США началось во второй половине XVIII в. Идеи аболиционизма («запрещение») развивали Гренвил Шарп, Томас Кларксон, Уильям Уилберсон, Ч. Фокс в Великобритании; аббаты Рейналь и Грегуар во Франции; Э. Бенезет, Б. Франклин, Б. Раш в США. Взгляды первых аболиционистов разделялись Дидро, Кондорсэ, Бриссо и др.

Доктрина аболиционизма, суть которой сформулировал квакер Бенезет еще до провозглашения независимости США, основывалась на ряде экономических и гуманитарных положениях. Аболиционистами утверждалось, что работорговля отнюдь не доходное, а очень дорогостоящее предприятие. Она наносит прямой ущерб государственному бюджету европейских стран из-за выплачиваемых за невольников «премий». Работорговля стоит жизни многим морякам, гибнущим у «негостеприимных берегов». Она тормозит развитие мануфактур из-за того, что не требует продукции высокого качества. Оставление невольниками Африки означает для Европы потерю миллионов потенциальных покупателей европейских товаров. С точки зрения морали, аболиционисты выступили с революционным по меркам и взглядам той эпохи откровением - «черный - тоже человек».

Движение аболиционизма наращивало свою активность. В 1787 г. в Великобритании создается «Общество за запрещение африканской работорговли». В 1788 г. во Франции возникает общество «Друзья чернокожих». Многочисленные общества по борьбе с рабством и работорговлей создавались в США. Движение аболиционистов набирало силу и ширилось. В Англии его массовость характеризовалась сбором десятков тысяч подписей под петициями, содержащими требования о запрете работорговли. Во Франции эти требования окрашивались общим настроением революции 1789 г.

В начале XIX в. наметились новые тенденции в отношениях европейских стран с Африкой. Работорговля сыграла важную роль в генезисе капиталистического строя. Она была неотъемлемым элементом процесса первоначального накопления, подготовившего почву для становления и победы капитализма. Промышленные революции, начало которым было положено в Англии в 60-х годах XVIII в., охватили на протяжении XIX в. и другие европейские страны, включая и США после окончания гражданской войны 1861 - 1865 г.

Постоянно растущее производство промышленных и потребительских товаров требовало новых и постоянных рынков для их сбыта. Все большее значение начали приобретать дополнительные источники сырья. В самый разгар промышленного подъема западный мир ощутил, например, острую нехватку масел для машинного производства, бытового освещения, парфюмерии. Такие масла издавна производились во внутренних районах западноафриканского побережья: арахис в области Сенегамбии, масличная пальма в полосе от севера Сьерра-Леоне до юга Анголы. Возникшие потребности Запада определили характер нового экономического интереса к Африке - производить в ней масличные культуры, получать жиры и масла в промышленных масштабах. Если в 1790 г. в Англию были доставлены 132 т пальмового масла, то в 1844 г. она импортирует его уже свыше 21 тыс. т, а за 1851 - 1860 гг. этот импорт возрос еще вдвое. Подобные пропорции наблюдались и по другим видам африканской традиционной сырьевой продукции. Подсчеты показывали, что в денежном выражении торговля ею для коммерсантов становилась более выгодной, чем доходы от работорговли. Перед промышленниками же встала чрезвычайной важности задача сохранения рабочей силы на местах в целях увеличения масштабов африканского сырьевого производства, расширения потребительского рынка.

Англия, первой вступившая на путь промышленного капиталистического развития, первой выступила и за отмену работорговли. В 1772 г. было запрещено использование труда рабов в пределах самой Великобритании. В 1806-1807 гг. британский парламент принял два акта о запрете торговли черными невольниками. В 1833 г. принимается закон об отмене рабства во всех владениях Британской империи. Аналогичные законодательные акты под давлением промышленной буржуазии и ее идеологов стали приниматься и в других странах: США (1808), Швеции (1813), Голландии (1818), Франции (1818), Испании (1820), Португалии (1830). Работорговля была объявлена преступлением против человечества и квалифицирована как уголовное деяние. Однако с момента принятия законов о запрете работорговли и рабства и до их реального воплощения пролегла большая дистанция.

Третий этап. Борьба против «контрабандной работорговли» (1807 - 1870)

В первой половине XIX в. труд рабов на плантациях и рудниках Нового Света был еще рентабельным, позволяя плантаторам и предпринимателям получать высокие прибыли. В США после изобретения хлопкоочистительных машин стремительно расширялись хлопковые плантации. На Кубе увеличивались посадки сахарного тростника. В Бразилии были открыты новые месторождения алмазов и увеличена площадь кофейных плантаций. Сохранение рабства в Новом Свете после запрещения работорговли предопределило широкое развитие контрабандной торговли африканцами. Основными районами вывоза контрабандным путем невольников были: в Западной Африке - Верхнегвинейское побережье, Конго, Ангола, в Восточной Африке - Занзибар и Мозамбик. Доставляя рабов главным образом в Бразилию, на Кубу, откуда большое число невольников реэкспортировалось в США. По данным британской парламентской комиссии, в 1819-1824 гг. из Африки вывозили в среднем ежегодно 103 тысячи рабов, в 1825-1839 гг. - 125 тысяч. Всего же за пятьдесят лет нелегальной работорговли из Африки было вывезено более трех миллионов невольников. Из них в США, с 1808 по 1860 г., было поставлено 500 тысяч.

Поражение Наполеона вывело борьбу с работорговлей на международный уровень. В Парижском мирном договоре впервые было декларировано о необходимости совместной,. консолидированной борьбы с этим явлением. Вопрос о прекращении работорговли обсуждался и на других международных встречах и конференциях: Венском конгрессе (1815), Ахейском (1818), Веронском (1822) и др. Среди стран, участвовавших в подписании работорговли, была и Россия, которая никогда не занималась работорговлей, но использовала свое международное влияние для борьбы против нее.

Запрещение работорговли требовало не только принятия мер юридического характера, но и наличие инструмента по их осуществлению - совместных военных, особенно военно-морских, сил по пресечению контрабандной работорговли. Предложения по созданию «наднациональных» сил провалились. Тогда Англия пошла по пути заключения двусторонних соглашений. Такие соглашения включали в себя два главных пункта: 1) право взаимного контроля и досмотра военным кораблем одной подписавшей соглашение державы торговых судов другой страны - участницы соглашения, если на них перевозятся черные невольники; 2) создание смешанных юридических комиссий с правом вершить суд над захваченными работорговцами.

Такие соглашения в 1817-1818 гг. были заключены Англией с Португалией, Испанией и Голландией. Соглашения с Испанией и Португалией Великобритания добилась лишь благодаря денежной компенсации - более миллиона фунтов стерлингов - за ущерб материально пострадавшим от репрессивных мер. Португальцы при этом сохранили за собой право легально продолжать южнее экватора торговлю рабами, вывозимыми в Бразилию. Бразильский парламент принял закон о полном запрете работорговли только в 1850 г. Испания ввела действенный закон о запрете рабства лишь в 1870 г.

Аболиционистский закон в США был принят еще в 1808 г., но только в 1819 г. американский конгресс стал рассматривать два варианта его применения на практике. В 1824 г. Конгресс принял новый закон, приравнивавший работорговлю к пиратству, а виновных в ней приговаривали к смертной казни. Тем не менее до 1842 г. американское крейсирование у побережий было эпизодическим, а временами вообще не проводилось.

Франция трижды принимала законы о запрете работорговли и борьбе с нею (1818, 1827, 1831 гг.), пока, наконец, в последнем не зафиксировала жесткие меры против работорговцев. В 1814 - 1831 гг. она являлась самой крупной торговой державой среди стран, занимавшихся продажей невольников. Из 729 судов, участвовавших в торговле, 404 - были откровенно невольничьими. Французская морская блокада Африканского побережья оказалась неэффективной. Три невольничьих корабля из четырех свободно проходили через раскинутую на море международную сеть по борьбе с работорговлей.

За период с 1814 по I860 г. было осуществлено около 3300 плаваний за рабами. Общее же число флагов, захваченных во время карательного крейсирования (прежде всего англичанами), составило около 2000. Репрессивные акции против работорговли привели к освобождению приблизительно 160 тысяч африканцев, да еще к избавлению от рабства примерно 200 тысяч человек в Америке. «Производство рабов» в самой Африке снизилось на 600 тысяч человек.

Брюссельская конференция 1889 - 1890 гг

Во второй половине XIX в. на всем побережье Африки продолжали свою открытую деятельность крупные традиционные работорговые центры. Исключение составлял Золотой Берег, где находились английские форты (голландские здесь были скуплены британцами в 1850 - 1870 гг.). Принимаемые официально репрессивные меры существенного ущерба работорговле не наносили. Спрос на рабов и конкуренция покупателей продолжали оставаться большими, как и предложение невольников со стороны африканских работорговцев. Европейские державы решили воспользоваться последним обстоятельством. Появился благовидный предлог для вмешательства во внутриафриканские дела в целях утверждения политики экспансионизма в Африке.

С ноября 1889 г. по июль 1890 г. прошла Брюссельская конференция, в которой приняли участие 17 стран. Главными ее участниками были Бельгия, Великобритания, Португалия, США, Занзибар, «Независимое государство Конго» и др. На конференции обсуждался главный вопрос - ликвидация работорговли в самой Африке. В принятом Генеральном акте по борьбе с ней были определены меры, включая и такие, как ограничение ввоза огнестрельного оружия и боеприпасов на работорговые территории. Брюссельская конференция знаменовала окончание всеобщей работорговли.

По данным Организации Объединенных Наций (ООН), население Африки с 1650 по 1850 г. держалось на одном уровне и составляло 100 млн человек. Небывалый случай в истории, когда население целого континента на протяжении 200 лет не прирастало, несмотря на традиционно высокую рождаемость. Работорговля не только затормозила естественное развитие народов Африки, но и направила его по уродливому пути, не имевшего до этого весомых предпосылок в саморазвивающихся африканских обществах.

Работорговля способствовала имущественному расслоению, социальной дифференциации, распаду общинных связей, подрывала внутриплеменную социальную организацию африканцев, создала из части племенной знати коллаборационистскую прослойку. Работорговля вела к обособлению африканских народов, к агрессивности и недоверию по отношению друг к другу. Она повсеместно привела и к ухудшению положения «домашних» рабов. Угрожая невольникам продажей европейцам за малейшее неповиновение, африканские рабовладельцы усиливали их эксплуатацию на местах.

Работорговля имела также экономическую и политическую стороны. В одном случае она тормозила развитие местного традиционного ремесла (ткачества, плетения, ювелирных дел) и в то же время втягивала Африку в мировой торговый рынок. В другом - служила препятствием на пути развития африканской государственности (распались Бенин, Конго и др.) при одновременном способствовании появлению новых государственных образований, таких как Вида, Ардра и т. д., которые богатели в результате посредничества между европейцами и африканскими работорговцами внутренних областей. Обескровливая Африку, работорговля способствовала экономическому процветанию стран Европы и Америки.

Наиболее тяжелыми последствиями работорговли для Африки были психологические моменты: обесценивание человеческой жизни, деградация как рабовладельцев, так и рабов.

Самым нечеловеческим ее проявлением стал расизм. За четыре столетия в умах многих, прежде всего значительной части европейского общества, слово раб стало ассоциироваться с именем африканца, т. е. черного человека. В течение многих поколений люди познавали Африку через призму работорговли, не зная о самобытных цивилизациях Ганы, Сонгаи, Ванина, Мономотапы и др. Работорговля породила концепцию неисторичности африканских народов, их невысоких умственных способностей. Был создан мифологический политический прецедент при оправдании своих действий по захвату Африки и разделу ее на колонии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Работорговля была беспрецедентным экономическим, социальным и политическим бедствием в истории человечества… Вызванная спросом Америки и Европы, она обескровила всю Африку и поставила ее вне цивилизации.

Уильям Эдуард Бургхардт Дюбуа

Опять размышляю об Отелло: какая гениальная мысль создать Отелло черным, мулатом, словом, обездоленным.

Альфонс Доде

Трансатлантическая работорговля - насильственный вывоз африканцев-рабов из Африки на плантации и рудники колоний Нового Света и некоторых других колоний европейских держав - продолжалась в целом более 400 лет. Начало ее относится к середине XV в., когда первые португальские мореплаватели достигли западноафриканского побережья. Конец эпохи европейско-американской работорговли - 70-е годы XIX в. - смыкается с началом колониального раздела Африканского континента.

Неправильно говорить о месте работорговли только в истории Африки. Она - часть истории Африки, Европы и обеих Америк.

Работорговля была одним из «главных моментов» первоначального накопления, она оказала большое влияние на развитие капитализма в странах Европы и Америки. Ее роль в истории Африки чрезвычайно сложна и трагична. Последствия ее до сих пор полностью не изучены. Они проявляются и в настоящее время, и поэтому история работорговли отнюдь не принадлежит прошлому, а является одной из актуальных проблем сегодняшнего дня.

Часто пишут, что работорговля затормозила развитие Африки, отбросила ее назад по сравнению с тем уровнем развития, на котором африканские народы находились к приходу европейцев. Это не совсем точно. Работорговля действительно затормозила развитие Африки и прервала ее самостоятельное развитие, но при этом она направила это развитие во многом по уродливому, необычному пути, не имевшему предпосылок в африканском обществе. Кроме того, работорговля подчинила себе общий процесс развития, приспособила его к «работорговым» нуждам.

Африка, как уже говорилось, знала рабство и работорговлю до прихода европейцев. Рабство здесь носило домашний, патриархальный характер. Работорговля, особенно на западном побережье, где она не была связана с транссахарской и арабской торговлей, имела внутренний характер и определялась местным спросом на рабов. Нет никаких данных за XV–XVI вв. о резком увеличении вывоза рабов с западного побережья. Последующее чудовищно быстрое развитие работорговли явилось прямым следствием политики европейцев, направленной на развитие торговли невольниками. Особенно ясно это видно на примере развития работорговли в Анголе и государстве Конго.

Работорговля до ее официального запрещения в начале XIX в. была законной, всеми признанной и выгодной отраслью торговли, с четкой организацией торговыми европейскими и американскими домами. Африканцы со своей стороны также создали на побережье достаточно организованную систему купли-продажи своих соотечественников. О хаосе работорговли следует говорить лишь применительно к тем районам хинтерланда, где захватывали рабов.

В то же время быстрое увеличение объема работорговли, обусловленное исключительно внешними причинами, не привело к развитию или укреплению рабовладельческого уклада у народов Африки.

В экономике Африки за это время не произошло перемен, которые бы требовали большего применения рабского труда, чем это было до появления европейцев.

До прихода работорговцев всех невольников держали в состоянии полной «готовности» для продажи - закованными и запертыми в специальных помещениях. Лишь в некоторых районах, например в Конго или Анголе, невольники, дожидающиеся отправки за океан, использовались в хозяйстве местных работорговцев. Говорить о расширении местного рабовладения, имея в виду рабов, ожидающих продажи, неверно.

Иногда утверждают, что следствием работорговли явилось так называемое вторичное развитие рабовладельческого уклада после запрещения работорговли. Это не совсем соответствует действительности. После запрещения работорговли, точнее, после того как вывоз невольников из Западной Африки стал действительно уменьшаться, некоторые крупные работорговцы на какое-то время превратились в рабовладельцев. Ведь во внутренних районах континента работорговля продолжалась. Невольников захватывали, отправляли к побережью и здесь из-за невозможности отправки за океан они «оседали» у работорговцев. Наиболее предприимчивые торговцы закупали этих невольников и использовали их в своем хозяйстве. Однако этот процесс не получил широкого развития. Борьба за запрещение вывоза невольников перерастала в захват колоний, а приток невольников на побережье постепенно прекратился.

Развитие работорговли с европейцами повсеместно привело к ухудшению положения «домашних рабов». Угрожая невольникам продажей европейцам за малейшее неповиновение, рабовладельцы усиливали их эксплуатацию.

Работорговля способствовала имущественному расслоению, социальной дифференциации. Она вела к распаду общинных связей, подрывала внутриплеменную организацию африканцев.

Вожди, жрецы и другие представители племенной знати, обогатившиеся в результате работорговли, составили часть новой знати. Стремясь получить больше оружия, различных товаров и укрепить свою власть, они были заинтересованы в развитии работорговли, в укреплении торговых отношений с европейцами.

Постепенно вся власть сосредоточилась в руках работорговцев, а жизнь африканцев во многом подчинилась запросам работорговли.

Натравливая одно племя на другое, разжигая бесконечные междоусобные войны, работорговля вела к обособлению африканских народов, к агрессивности и недоверию.

Работорговля была одним из факторов, тормозивших развитие сельского хозяйства и некоторых ремесел. Широкий ввоз европейских товаров, особенно мануфактурных изделий, которые обменивались на рабов, прервал развитие ряда ремесел, например, ткачества, плетения, ювелирного и других, способствовал ухудшению качества производимых товаров.

В некоторых районах (например, океанское побережье современных Сьерра-Леоне, Нигерии, Танзании, районы около оз. Танганьика), бывших крупными перевалочными пунктами купли-продажи рабов, африканцы забрасывали свои традиционные ремесла и активно включались в работорговлю, которая давала им возможность «легким путем» продажи своих соплеменников получить необходимые товары. Д. Ливингстон рассказывал о том, что африканцы переставали, например, возделывать хлопчатник. Было гораздо легче поймать какого-нибудь прохожего и, продав, получить за него от европейцев или арабов необходимые ткани и другие продукты.

Работорговля несомненно способствовала развитию торговли, обмена. Через нее Африка втягивалась в мировой рынок. Однако, получая от работорговцев различные товары (не будем здесь обсуждать их ценность), Африка в обмен отдавала «товар», стоимость которого не сравнима ни с чем, - людей. В течение более четырех столетии Западная и Восточная Африка были областями вывоза единственной «монокультуры» - рабов.

И в то же время работорговля плотно изолировала Африку от всего остального мира. В течение столетий то, что приходило извне, было связано, как правило, только с работорговлей. Ничто другое и не могло бы пробиться через частокол работорговли, и ничем другим, как только невольниками на вывоз, Африка не могла заинтересовать в те столетия мир.

В целом работорговля несомненно явилась тормозом на пути создания местной государственности. Она ускорила распад, например, Бенина, государства Конго и др. Но, возникнув на пересечении торговых путей, вокруг невольничьих рынков во время работорговли выросли такие города-государства, как Видах, Ардра, Бонни, Старый Калабар и другие - посредники между европейцами и работорговцами внутренних районов Африки. Некоторые государственные образования, например на землях йоруба, были обязаны своим возникновением работорговле, а спустя некоторое время их население само становилось жертвами охотников за рабами. На работорговле богатели Дагомея, Занзибарский султанат, сделавшие прибыль от продажи своих соотечественников и соседних народов основной статьей государственного дохода.

Согласно данным У. Дюбуа, который опирался на цифры Данбара, было принято считать, что вся работорговля обошлась Африке в 100 млн. человеческих жизней, включая люден, погибших во время работорговых войн, в невольничьих караванах, во время «среднего перехода» и т. д. Из этих 100 млн., по определению Дюбуа, 40 млн. являются жертвами мусульманской работорговли и 60 млн. - европейской ; близки к цифрам У. Дюбуа подсчеты Р. Кучинского . Другие исследователи доводили число погибших от работорговли до 150 млн. человек.

Конечно, никаких демографических, статистических сведений о населении Африки в прошлом нет. Существуют лишь некоторые условные подсчеты, которые, не отражая полностью действительности, все же дают какое-то представление о зависимости численности населения Африканского континента от работорговли.

Это небывалый случай в истории человечества, когда за 200 лет численность населения целого континента, где не происходило никаких катаклизмов, оставалась на одном уровне или даже уменьшилась.

По нашим подсчетам, из Африки в страны Нового Света за все время работорговли европейскими и американскими работорговцами было вывезено не менее 16–18 млн. человек, а общее количество погибших в результате атлантической работорговли составило не менее ста пятидесяти млн. человек.

В последние десятилетия зарубежные исследователи были склонны называть другие, гораздо меньшие цифры погибших от работорговли, об этом уже говорилось выше. Однако африканские ученые считают, что жертвами работорговли в Африке стали более 200 млн. человек.

Потеря такого числа людей означала разрушение производительных сил, традиционных культурных навыков и связей и, как нам кажется, самое страшное - нарушение генофонда расы.

Работорговля требовала самых сильных, здоровых, выносливых. При захвате невольников погибало много и других африканцев, но все-таки работорговля требовала от матери-Африки самых лучших. Будем надеяться, что основные исследования африканских ученых-историков, этнографов, антропологов, генетиков по вопросам последствий работорговли для Африки впереди.

Наиболее, тяжелыми оказались для Африки и африканцев как в Африке, так и за ее пределами психологические последствия работорговли.

Работорговля привела к страшному обесцениванию человеческой жизни. Ее следствием были моральное разложение, уродование психики, сознание полнейшей безопасности за зло, причиненное другим людям, деградация как работорговцев, так и рабов.

Самое страшное наследство, которое оставила работорговля, - расизм .

В XVIII в. с началом борьбы за запрещение работорговли для ее оправдания была придумана теория о неполноценности африканцев по сравнению с белым человеком - возник расизм. Он был нужен для того, чтобы легализовать продолжение работорговли, утвердить рабство африканцев в американских колониях.

Работорговля привела к тому, что из сферы социальных различий определение «раб», принадлежность к рабству, перешло в сферу расовых отличий. «Раб не потому, что захвачен в плен и продан в рабство, а потому что африканец никем иным, как рабом, быть не может» - это расистское положение стало кредо плантаторов и защитников рабства.

Одна из отличительных черт африканцев - темный цвет кожи. Он был объявлен признаком низшей расы. Чернокожему человеку было отказано в праве на человеческое достоинство, его можно было безнаказанно оскорблять и унижать.

На определенном уровне общественного развития рабство существовало у большинства пародов земного шара. Мы знаем о рабах Древнего Египта, Древнего Рима. Встречались белые рабы-христиане в мусульманских странах Востока и в Африке, и, наоборот, в хозяйстве стран Европы до XVI в. довольно широко использовались рабы, среди которых были уроженцы не только стран Африки и Востока, но и соседних европейских государств. Пираты и работорговцы Средиземного моря захватывали в плен и продавали в рабство человека, невзирая ни на цвет его кожи, ни на религию.

И все же до сих пор у большинства людей при слове «раб» возникает образ чернокожего африканца. И это тоже одно из последствий работорговли.

В течение многих поколений люди узнавали Африку сквозь призму работорговли. Мир не слышал о пышном богатстве древней Ганы, о могуществе средневекового Бенина и Сонгай. Была известна Африка работорговцев и невольников. Отсюда во многом брала начало концепция неисторичности африканских народов, и в умах миллионов людей, отнюдь не расистских воззрений, сложилось убеждение, что африканцы - люди невысоких умственных возможностей, способные выполнять лишь неквалифицированную работу.

Оформление расовых предрассудков в теорию расизма произошло в конце XVIII в., когда почти во всех странах Европы и в США шла борьба за запрещение работорговли.

С самого начала своего существования расизм имел «служебный» характер. Его возникновение было вызвано желанием оправдать угнетение одной расы другой и доказать необходимость этого.

В начале XIX в. расизм особенно не проявлял себя. Начавшийся колониальный раздел мира послужил новым толчком для его дальнейшего развития. Особенно благоприятная почва для расистской идеологии и практики была создана деятельностью колонизаторов в Африке и борьбой плантаторов-рабовладельцев за сохранение рабства в США. Во время территориального раздела Африки расизм был взят на вооружение колонизаторами, чтобы оправдать теперь уже колониальное рабство африканцев.

Современная наука, если подходить действительно с научной точки зрения, легко опровергает любые домыслы расистов. И все-таки расизм - это, по словам У. Дюбуа, «самое ужасное наследство рабства негров» - существует до сих пор.

В 1967 г. вопрос о расах и расизме обсуждался на заседании ЮНЕСКО. Была принята Декларация о расах и расовых предрассудках, где, в частности, отмечалось, что «расизм препятствует развитию тех, кто от него страдает, развращает тех, кто его исповедует, разделяет нации между собой, усиливает международную напряженность и угрожает миру во всем мире».

В 1978 г. ЮНЕСКО вернулась к обсуждению вопроса о расах и расизме и была принята Новая декларация о расах и расовых предрассудках. В ней, в частности, говорится: «Все народы мира обладают равными способностями, позволяющими им достигнуть самого высокого интеллектуального, технического, социального, экономического, культурного и политического развития».

«Расизм - социальный феномен, - говорит Г. Аптекер. - Он имеет свою историю, т. е. начало, развитие и, я убежден, конец» . Действительно расизм не вечен, но если времена работорговли ушли в прошлое, то расизм живет и в настоящее время.

Работорговля, имевшая столь тяжелые последствия для Африки, способствовала развитию и расцвету стран Европы и Америки.

Существовала тесная связь в эпоху первоначального накопления между рабством, колониальной системой, развитием торговли и возникновением крупной промышленности. «Подобно машинам, кредиту и т. д., прямое рабство является основой буржуазной промышленности. Без рабства не было бы хлопка: без хлопка немыслима современная промышленность. Рабство придало ценность колониям, колонии создали мировую торговлю, мировая торговля есть необходимое условие крупной промышленности.

Без рабства Северная Америка, страна наиболее быстрого прогресса, превратилась бы в патриархальную страну» . «Вообще, - писал К. Маркс, - для скрытого рабства наемных рабочих в Европе нужно было в качестве фундамента рабство sans phrase (без оговорок) в Новом Свете» .

Сказочные богатства плантаторов Вест-Индии и Америки были созданы руками африканцев, сотни тысяч которых погибли в жесточайших условиях плантационного рабства.

Наибольшую выгоду от работорговли получили обе Америки. Основы сегодняшнего экономического могущества США были заложены во времена работорговли на костях сотен тысяч африканцев.

«Всем, что есть в Америке хорошего, мы обязаны Африке», - говорил один из американских общественных деятелей XVIII в. «Негры - главная опора Нового Света», - поддерживали его современники .

Наряду с индейцами - единственной автохтонной расой Америки, наряду с потомками некогда иммигрировавших в Новый Свет европейцев потомки бывших невольников-африканцев могут с полным правом считать Американский континент своей родной землей. Как индейцы и индийцы, как «белые» жители Американского континента, афро-американцы были и есть творцы истории тех стран, гражданами которых они являются.

Потомки рабов-африканцев стали выдающимися учеными, общественными деятелями: имена Уильяма Дюбуа, Поля Робсона, Мартина Лютера Кинга и другие называют среди лучших представителей человечестваа.

Африканцы, оторванные от родины, проданные в рабство и привезенные на чужую, суровую для них землю, отдали мачехе-Америке не только свой труд. Они принесли в Новый Свет свою культуру, свои обычаи и верования, свое искусство.

Можно предположить, что приблизительно в начале XIX в. постепенно, в процессе совместной работы на плантациях, рудниках, борьбы против плантаторов начали преодолеваться некоторые племенные отличия. Языки колонизаторов помогли преодолеть языковой барьер, поскольку невольники были уроженцами различных районов Африки и не всегда понимали друг друга. Последовавшая затем отмена рабства, уход в некоторых колониях невольников с плантаций и как следствие этого миграция внутри страны способствовали росту чувства этнической общности. Возможно, с этого времени можно говорить о начале процесса складывания афро-кубинской, афро-гайянской народности и др.

Из всех народов, появившихся в Новом Свете после того, как он стал известен европейцам, африканцы принесли с собой наиболее глубокие культурные традиции. Бесспорно влияние африканских ритмов и мелодий на музыку народов обеих Америк и Вест-Индии. Бытуют почти без изменений некоторые традиционные танцы йоруба в Бразилии, мина и коромантин на Кубе. Женщины Байи заимствовали у йоруба некоторые украшения и элементы праздничной одежды.

Фольклор Бразилии обогатился за счет фольклора рабов из Анголы, Конго, Мозамбика. В меньшей степени здесь прослеживается влияние фольклора йоруба . На Кубе потомки африканцев - ибо, коромантин, йоруба - сохранили предания своих народов . Современный язык Бразилии включает много слов йоруба и кимбунду.

Некоторые западные ученые говорили, что столетия колониального рабства в Новом Свете привели к почти полному исчезновению африканских традиций как в области социальных отношений, так и в области традиционного искусства, религиозных культов.

Это неверно. Скорее, вероятно, следует говорить о том, что в условиях жесточайшего плантационного рабства невольники в строжайшей тайне от белых сохранили, передавая из поколения в поколение, свои религиозные обряды, культурные традиции, фольклор. Исследования покажут, где здесь правда. Для такой работы необходимы полевые исследования, совместные усилия ученых разных специальностей. Сейчас появляются работы, посвященные истории рабства африканцев в отдельных американских странах. Возможно, в них будет дан ответ и на эти вопросы.

Встречи с европейской цивилизацией были гибельны для многих народов мира. Открытие новых земель, территориальные захваты сопровождались подавлением сопротивления местного населения, часто переходящим в истребление аборигенов, пример этому - американские индейцы, австралийцы, тасманийцы. Африку (мы говорим здесь об областях, бывших ареалом работорговли) постигла другая участь.

Четыре столетия, пока продолжалась торговля невольниками, европейцы и не пытались проникнуть в глубь континента: им это было не нужно. Борьба за Африканский континент ^началась, когда на новом этапе развития капитализма Африка должна была стать и стала источником сырья и рынком сбыта для метрополий, а африканцы превратились в колониальных рабов на своей родной земле.

Работорговля - трансатлантическая и арабская - и борьба с ней, наряду с другими факторами, подготовили и облегчили европейским державам проведение колониального раздела.

Работорговля разъединила, обескровила Африку, принесла колоссальные разрушения африканским народам, ослабила сопротивляемость африканцев колониальным захватам, дала колонизаторам различные предлоги и поводы для вмешательства во внутренние дела африканцев.

Борьба с работорговлей по-разному использовалась колонизаторами при захвате Африки. Так, под этим предлогом в глубь Африки отправлялись экспедиции. Иногда во главе их стояли энтузиасты-исследователи, иногда - откровенные колонизаторы. В том и другом случае такие экспедиции подготовляли путь дальнейшей колониальной экспансии.

А работорговля, ослабив сопротивляемость африканских народов европейцам, явилась также важным фактором, затормозившим развитие национально-освободительного движения.

Во многих районах Африки, где европейцы выступили в роли «спасителей» Африки от ужасов работорговли, где работорговля использовалась как предлог для захвата африканских территорий, против них выступили местные африканские работорговцы, не желавшие расставаться со своими прибылями. Их поддерживали зависимые от них африканцы, привлеченные обещанием получить определенное вознаграждение, и просто любители наживы и грабежа. Складывалась парадоксальная ситуация.

Захватывая, например, Лагос и другие районы современной Нигерии, глубинные районы Танзании, Судана, английские колонизаторы выступали как действительные поборники запрещения работорговли (другое дело, какие конечные цели они преследовали!). Африканские работорговцы и их союзники боролись в данном случае за то, чтобы сохранить свое право заниматься работорговлей. Эта борьба, внешне направленная против европейского вторжения, ничего общего с освободительным движением против европейцев не имела.

В некоторых районах современных Нигерии, Ганы, Танзании и других стран работорговля послужила одним из факторов, воспрепятствовавших складыванию нации, так как она несла с собой войны и вражду между отдельными племенами.

В последнее десятилетие появились публикации африканских авторов, где африканские историки дают свою оценку Атлантической и арабской работорговле. Они подвергают резкой критике работы западных африканистов, которые стараются доказать, что работорговля была лишь досадным эпизодом в истории Африки и не имела для африканских народов значительных последствий. В феврале 1992 г. папа Иоанн Павел II, совершая поездку по странам Африки, посетил Сенегал. Здесь, на о-ве Горе, около сохранившихся до сих пор строений, где содержали когда-то невольников, приготовленных к продаже за океан, папа Иоанн Павел II от имени всех христиан Земли попросил у африканцев прощения за столетия работорговли…

Работоговля ушла в прошлое. Но до сегодняшнего дня, даже пройдя через страдания колониального гнета, африканцы с ужасом вспоминают годы, когда, «оцепенев в кровавом кошмаре», Африка отдавала своих лучших детей заморским работорговцам.

Из книги Три миллиона лет до нашей эры автора Матюшин Геральд Николаевич

13. Заключение Итак, каменные орудия и следы древнейших обиталищ мы осмотрели. «Опросили» и свидетелей - «бэби» из Таунга и Люси из Хадара, зинджа из Олдувая, австралопитека робустуса из Макапансгата и Кромдрая и др.Познакомились мы и с самым первым человеком - его

Из книги Трагедия ордена тамплиеров автора Лобе Марсель

Заключение Что бы ни делалось, история тамплиеров всегда будет окутана туманом, сгущаемым по неким предвзятым соображениям. И если, заканчивая наше эссе, мы не можем прийти к формальным выводам, значит ли это, что наш труд был бесполезен? Мы полагаем, что благодаря тем

Из книги Санкт-Петербург. Культминимум для жителей и гостей культурной столицы автора Фортунатов Владимир Валентинович

Заключение О Петербурге можно рассказывать бесконечно. По Петербургу можно гулять часами, днями, всю жизнь, наслаждаясь самим фактом пребывания в великом городе на Неве, в Северной столице, в культурной столице России.Опытные путешественники в каждом городе стараются

Из книги История России. Смутное время автора Морозова Людмила Евгеньевна

Заключение Анализ событий Смутного времени показывает, что суть их состояла в борьбе за верховную власть. Прекращение династии московских князей в 1598 г. поставило перед русским обществом небывалую проблему – выбор нового государя. Поскольку никаких правовых норм для

Из книги Еврейский вопрос Ленину автора Петровский-Штерн Йоханан

Заключение Говорят, книги по истории должны давать серьезные ответы на серьезные вопросы. Мы выбрали несколько иной путь: поставили перед собой несерьезный вопрос и постарались отыскать существенные и серьезные на него ответы. Некоторые из наших ответов на вопрос о

Из книги Исконно русская Европа. Откуда мы? автора Катюк Георгий Петрович

Заключение Мы с тобой одной крови – ты и я. Р. Киплинг Из всего сказанного можно сделать следующие выводы. Никаких «народов» в догосударственную эру на Земле не существовало. Общественные образования той поры были настолько зыбкими и нестабильными, что назвать их

Из книги Русское масонство в царствование Екатерины II [Илл. И.Тибиловой] автора Вернадский Георгий Владимирович

Заключение Политическая роль русского масонства не кончилась XVIII веком. Масонские организации пышно расцвели в александровское время. Но значение отдельных направлений масонства изменилось. Рационалистические либеральные организации, скудно и слабо представленные в

Из книги Сеть сионистского террора автора Вебер Марк

Заключение Как показывают вешепрведенная информация, сионистский терроризм был проблемой в течение более чем двадцати лет. Он остается серьезной проблемой и сегодня.Утверждая еврейское превосходство, сионистская террористическая сеть осуществляет свою активность в

Из книги Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы автора Андреев Андрей Юрьевич

Заключение «Человек приобретает мудрость опытом жизни, который богат отрицаниями, и чем продолжительнее его опытность, тем глубже его мудрость: так и учебное, равно как и всякое заведение, имеющее свою историю, т. е. органически развивавшееся, потому что историю может

Из книги Национализм автора Калхун Крэйг

Заключение Национализм слишком многообразен, чтобы его можно было объяснить одной общей теорией. Во многом содержание и особая направленность различных национализмов определяются исторически различными культурными традициями, незаурядными действиями лидеров и

Из книги Уинстон Черчилль: Власть воображения автора Керсоди Франсуа

Заключение Прибыв в конечный пункт нашего путешествия, читатель уже достаточно узнал, чтобы сделать собственные выводы. Первым, безусловно, станет то, что великие потрясения рождают великих людей: Черчилль, единственный воин среди политиков и единственный политик среди

Из книги «Священная Римская империя»: притязания и действительность автора Колесницкий Николай Филиппович

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Нам остается еще ответить на вопросы, поставленные в начале книги. Прежде всего, какие обстоятельства позволили Германии занять в X в. доминирующее положение в Западной Европе и осуществить широкую внешнеполитическую экспансию, приведшую к созданию

Из книги Атлантида автора Зайдлер Людвик

Заключение Прочтя последнюю главу, можно было бы сделать необоснованный вывод, что автор будто бы верит в космогоническую теорию Гербигера и основывающуюся на ней гипотезу Беллами о причине катастрофы Атлантиды, причем даже в большей степени, чем в другие теории. Однако

Из книги Гибель империи казаков: поражение непобежденных автора Черников Иван

Заключение Закончилась бойня Гражданской. Москва начала свою новую эру, осуществив давнюю думу о расказачивании, сдав Новороссию, Желтую губернию, Польшу, Финляндию, Прибалтику и Проливы. Военный министр Англии Уинстон Черчилль сравнивал спесивую «матушку» с огромным

Из книги Кардинал Ришелье автора Черкасов Петр Петрович

Заключение Смерть настигла Ришелье в тот самый момент, когда у него после многих лет напряженной работы наконец появилась надежда увидеть плоды своих усилий как во внутренней, так и во внешней политике. Приняв в 1624 году в управление «умирающую Францию» («La France mourante»), он

Из книги Что знал Сталин автора Мёрфи Дэвид Э.

Заключение Будет ли будущее повторением прошлого?Характеристика Сталина, предложенная автором этой книги, противоречит тем, которые выдвигаются многими американскими, европейскими и русскими историками. Кажется сомнительным, что внешняя политика Сталина зиждилась на

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Рабство в Африке известно на континенте не только в прошлом, но продолжает существовать и в настоящее время. Рабовладение было привычным в различных частях Африки, как и в остальной части древнего мира . Многие африканские сообщества, где рабы составляли большинство населения, они наделялись определёнными правами, а не являлись имуществом владельца . Но с появлением арабской и трансатлантической работорговли эти системы изменились, а рабы стали поставляться в качестве живого товара на невольничьи рынки за пределами Африки .

Рабство Африки в историческое время имело различные формы, иногда не вполне соответствующие понятию рабства, принятому в остальном мире. В тех или иных частях Африки встречались кабальная зависимость , порабощение в результате войны, военное рабство и криминальное рабство .

Несмотря на то, что некоторые партии рабов доставлялись из внутренних регионов к югу от Сахары , работорговля не являлась заметной частью экономики и жизни большинства африканских сообществ. Большие масштабы торговля людьми приобрела после открытия трансконтинентальных маршрутов. Во время колонизации Африки произошло новое изменение характера рабства, а в начале XIX века началось движение за отмену рабства.

Формы рабства

Многочисленные формы рабства встречаются на всём протяжении африканской истории. Помимо использования местных форм, были последовательно заимствованы система рабовладения Древнего Рима , христианские принципы рабовладения, исламские принципы рабовладения и открыта трансатлантическая работорговля . Рабство было, в различной степени, частью экономики многих африканских стран на протяжении нескольких веков . , побывавший в Мали в середине XVI века, писал, что местные жители соперничают друг с другом в количестве рабов, а сам он в качестве знака гостеприимства получил в подарок мальчика-раба . В Чёрной Африке рабовладение имело сложную структуру, включавшую права и свободы рабам и ограничения на продажу и требования по содержанию в отношении хозяев. Во многих обществах среди рабов была установлена иерархия, по которой, например, отличались рабы по рождению и рабы, захваченные во время войны .

Во многих африканских сообществах между свободным и феодально зависимым земледельцем разницы почти не было. Рабы в Сонгайской империи в основном использовались в сельском хозяйстве. Они были обязаны работать на хозяина, но были мало ограничены в личном плане. Эти несвободные люди, скорее, составляли профессиональную касту .

Африканское рабство в основном походило на долговую кабалу, хотя в некоторых районах Чёрной Африки рабов использовали в ежегодных жертвоприношениях, как например в ритуалах Дагомеи . Во многих случаях рабы не были собственностью и не оставались несвободными пожизненно .

Африканские формы рабства включали в себя установление семейных связей. Во многих сообществах, не предполагавших собственность на землю, рабство использовалось для усиления влияния и расширения связей В этом случае рабы становились частью семьи их хозяев . Дети рабов могли достичь высокого положения в таком сообществе и даже стать вождями . Но чаще между свободными и несвободными людьми существовала строгая граница . Основные формы рабства в Африке:

Распространение рабства в Африке

В течение тысяч лет государства Африки практиковали рабство и принудительный труд . Однако точных свидетельств, касающихся времени до появления арабской и трансатлантической работорговли не имеется. Часто рабством называются сложные формы общественных взаимоотношений, не соответствующие определению рабства .

В Северной Африке традиционное рабство распространилось во времена Римской Империи (47 год до н. э. - ок. 500 года) После падения Рима рабство осталось в крупных христианских поселениях региона. После арабской экспансии рабство распространилось в государства, лежащие к югу от Сахары (Мали, Сонгхай, Гана) . В средние века основными направлениями работорговли были южное и западное, а источником рабов - Центральная и Восточная Европа .

О Центральной Африке имеются лишь обрывочные свидетельства, судя по которым рабами здесь были только захваченные в плен представители вражеских племён .

В западной практике до открытия трансатлантической работорговли были распространены многочисленные формы рабства . После начала поставок живого товара в Америку работорговля стала основой экономики и политики крупных государств региона: Мали, Ганы и Сонгхай Однако другие сообщества активно сопротивлялись работорговле: Королевства Моси пытались захватить ключевые города, а после неудачи продолжили совершать набеги на работорговцев. Однако в 1800-е годы и они присоединились к трансатлантической работорговле

До XVII века рабство не играло значительной роли на Великих Африканских озёрах . Рабов в небольших количествах вывозили в арабские страны и Индию. Пик работорговли пришёлся на XIX век, а центром рабовладения стал Занзибар . Регион также принял участие в трансатлантической работорговле .

Исторические этапы

История рабовладения в Афике подразделяется на три крупных этапа: арабская работорговля , атлантическая работорговля и движение за отмену рабства XIX-XX веков. Переход на каждый этап сопровождался значительными изменениями форм, массовости и экономической модели рабовладения . После отмены рабства тысячи бывших рабов вернулись на родину и осели в Либерии и Сьерра-Леоне .

Работорговля через Сахару и Индийский океан

Арабская работорговля зародилась в VIII веке. Первые маршруты обеспечивали доставку рабов из регионов к востоку от Великих озёр и из Сахеля . Законы ислама допускали рабство, но запрещали обращать в рабов мусульман, поэтому в рабство обращали в основном людей с африканской границы распространения Ислама . Поставки рабов через Сахару и Индийский океан отсчитывают историю с IX века, когда этот маршрут взяли под контроль афро-арабские работорговцы. По существующим оценкам, ежегодно с побережья Красного моря и Индийского океана вывозилось лишь несколько тысяч рабов. Их продавали на невольничьих рынках Среднего Востока . Наращивание объёмов произошло с развитием кораблестроения, которое позволило увеличить объёмы поставляемой продукции с плантаций, что вызвало необходимость привлечения дополнительной рабочей силы. Объёмы работорговли достигли десятков тысяч человек в год В 1800-е годы произошло резкое увеличение потока рабов из Африки в исламские страны. В 1850-е годы прекратились поставки рабов из Европы, произошёл новый скачок объёмов. Работорговля прекратилась только в 1900-е годы, после начала колонизации Африки европейцами .

Атлантическая работорговля

Работорговля через Атлантический океан началась в XV веке. Этот этап стал очередным значительным изменением в жизни африканцев: ранее составляя небольшую часть рабов в мире, они к 1800-м годам стали составлять из подавляющее большинство . За короткое время работорговля превратилась из незначимого сектора экономики в её превалирующую составляющую, а использование на плантациях рабского труда стало основой процветания многих сообществ . Помимо прочего, атлантическая работорговля изменила традиционное распределение форм рабства.

Первыми европейцами, прибывшими на гвинейское побережье, были португальцы. Первая сделка по покупке рабов состоялась в 1441 году. В XVI веке португальцы, обосновавшиеся на острове Сан-Томе , начали использовать негров-рабов для возделывания сахарных плантаций, так как для европейцев климат острова оказался тяжёлым. С открытием Америки европейское поселение Сан-Жоржи-да-Мина стало важным центром по отправке рабов в Новый Свет .

В Америке первыми европейцами, начавшими использовать труд африканских рабов, стали испанцы , обосновавшиеся на островах Куба и Гаити . Первые рабы прибыли в Новый Свет в 1501 году . Своего пика атлантическая работорговля достигла в конце XVIII века. В рабство обращали жителей внутренних областей Западной Африки, направляя за ними специальные экспедиции. Потребность в рабах из-за растущих европейских колоний была настолько велика, что на западе Африки возникли целые империи, существовавшие за счёт работорговли, в том числе Ойо и Бенинское царство . Постепенная отмена рабства в европейских колониях в течение XIX века привела к исчезновению таких государств, основанных на милитаристической культуре и перманентной войне, обеспечивающей поступление новых рабов . Когда потребность европейцев в рабах снизилась, африканские рабовладельцы начали использовать рабов на собственных плантациях .

Отмена рабства

В середине XIX века, когда европейские державы начали масштабную колонизацию Африки, на континент пришли законы, запрещающие рабство. Иногда это приводило к противоречиям: колониальные власти, несмотря на запрет рабовладения, возвращали беглых рабов их владельцам . В некоторых случаях рабство в колониях сохранялось вплоть до обретением ими независимости . Антиколониальная борьба часто сводила рабов и их хозяев вместе, однако после обретения независимости они основывали оппозиционные друг другу партии . В некоторых частях Африки рабство или сходные с ним формы личной зависимости сохраняются до сих пор и оказываются для современных властей трудноразрешимой проблемой .

Рабство, несмотря на почти повсеместный запрет во всём мире, остается проблемой. Рабами могу считаться более 30 миллионов жителей планеты В Мавритании до 600 000 мужчин, женщин и детей, или 20 % населения являются рабами, в большинстве случаев находясь в кабальной зависимости Рабство в Мавритании было объявлено незаконным только в августе 2007 года . Во время Второй гражданской войны в Судане в рабство было обращено по различным оценкам от 14 000 до 200 000 человек . В Нигере , где рабство отменили в 2003 году, по данным 2010 года почти 8 % населения остаются рабами .

Напишите отзыв о статье "Рабство в Африке"

Литература

Church Missionary Society. . - London: Church Missionary Society, 1869.
Faragher John Mack. Out of Many. - Pearson Prentice Hall, 2004. - P. 54. - ISBN 0-13-182431-7 .
Reynolds Edward. Stand the Storm: A history of the Atlantic slave trade. - London: Allison and Busby, 1985.
The Human Commodity: Perspectives on the Trans-Saharan Slave Trade / Savage, Elizabeth. - London, 1992.
Wright, Donald R. . Online Encyclopedia.

Примечания

Davidson, Basil. . - P. 46.
. - Books.google.co.za.
Toyin Falola. . - Westview Press, 1994. - P. 22. - ISBN 978-0-8133-8457-3 .
Owen "Alik Shahadah. . Africanholocaust.net. Проверено 1 апреля 2005.
Foner Eric. Give Me Liberty: An American History. - New York: W. W. Norton & Company, 2012. - P. 18.
Lovejoy Paul E. Transformations of Slavery: A History of Slavery in Africa. - London: Cambridge University Press, 2012.
Ibn Battuta in Black Africa / Noel King (ed.). - Princeton, 2005. - P. 54.
Fage, J.D. (1969). «Slavery and the Slave Trade in the Context of West African History». 10 (3): 393–404. DOI :10.1017/s0021853700036343 .
Rodney, Walter (1966). «African Slavery and Other Forms of Social Oppression on the Upper Guinea Coast in the Context of the Atlantic Slave-Trade». The Journal of African History 7 (3): 431–443. DOI :10.1017/s0021853700006514 .
. Ouidah Museum of History. Проверено 13 января 2010. .
Foner Eric. Give Me Liberty: An American History. - New York: W.W. Norton & Company, Inc., 2012. - P. 18.
Snell Daniel C. Slavery in the Ancient Near East // The Cambridge World History of Slavery / Keith Bradley and Paul Cartledge. - New York: Cambridge University Press, 2011. - P. 4–21.
Alexander, J. (2001). «Islam, Archaeology and Slavery in Africa». World Archaeology 33 (1): 44–60. DOI :10.1080/00438240126645 .
Paul E. Lovejoy and David Richardson (2001). «The Business of Slaving: Pawnship in Western Africa, c. 1600–1810». The Journal of African History 42 (1): 67–89.
Johnson, Douglas H. (1989). «The Structure of a Legacy: Military Slavery in Northeast Africa». Ethnohistory 36 (1): 72–88. DOI :10.2307/482742 .
Wylie, Kenneth C. (1969). «Innovation and Change in Mende Chieftaincy 1880–1896». The Journal of African History 10 (2): 295–308. DOI :10.1017/s0021853700009531 .
Henry Louis Gates Jr. . . из первоисточника 23 апреля 2010. Проверено 26 марта 2012.
Manning, Patrick (1983). «Contours of Slavery and Social Change in Africa». American Historical Review 88 (4): 835–857. DOI :10.2307/1874022 .
. Britannica.com.
Pankhurst. Ethiopian Borderlands , p. 432.
Willie F. Page Facts on File, Inc. . - Facts on File, 2001. - P. 239. - ISBN 0816044724 .
. Countrystudies.us.
.
Heywood, Linda M.. «Slavery and its transformations in the Kingdom of Kongo: 1491-1800». The Journal of African History 50 : 122. DOI :10.1017/S0021853709004228 .
Meillassoux Claude. The Anthropology of Slavery: The Womb of Iron and Gold. - Chicago: University of Chicago Press, 1991.
Kusimba, Chapurukha M. (2004). «The African Archaeological Review». Archaeology of Slavery in East Africa 21 (2): 59–88. DOI :10.1023/b:aarr.0000030785.72144.4a .
Fage, J. D. A History of Africa . Routledge, 4th edition, 2001. p. 258.
Manning Patrick. Slavery and African Life: Occidental, Oriental, and African Slave Trades. - London: Cambridge, 1990.
Manning, Patrick (1990). «The Slave Trade: The Formal Demography of a Global System». Social Science History 14 (2): 255–279. DOI :10.2307/1171441 .
John Henrik Clarke. Critical Lessons in Slavery & the Slavetrade . A & B Book Pub
. Cia.gov.
. Of Germs, Genes, and Genocide: Slavery, Capitalism, Imperialism, Health and Medicine . United Kingdom Council for Human Rights (1989). Проверено 13 января 2010. .
Bortolot, Alexander Ives . Metropolitan Museum of Art (originally published October 2003, last revised May 2009). Проверено 13 января 2010.
Gueye Mbaye. The slave trade within the African continent // The African Slave Trade from the Fifteenth to the Nineteenth Century. - Paris: UNESCO, 1979. - P. 150–163.
(2011) «». Stichproben. Wiener Zeitschrift für kritische Afrikastudien (20): 141–162.
Dottridge, Mike (2005). «Types of Forced Labour and Slavery-like Abuse Occurring in Africa Today: A Preliminary Classification». Cahiers d"Études Africaines 45 (179/180): 689–712. DOI :10.4000/etudesafricaines.5619 .
, BBC News (27 May 2002). Проверено 12 января 2010.
"". CNN . October 18, 2013.
, BBC World Service . Проверено 12 января 2010.
Flynn, Daniel . , Reuters (1 December 2006). Проверено 12 января 2010.
, BBC News (9 August 2007). из первоисточника 6 января 2010. Проверено 12 января 2010.
. US Department of State (22 May 2002). Проверено 20 марта 2014.
Andersson, Hilary . , BBC News (11 February 2005). Проверено 12 января 2010.
Steeds, Oliver . , ABC News (3 June 2005). Проверено 12 января 2010.

Отрывок, характеризующий Рабство в Африке

Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.

Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.

В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.

– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.

Если судить по количеству стран, принимавших участие в торговле рабами, для европейцев это дело должно было быть как выгодным бизнесом, так и, принимая во внимание его длинную продолжительность, привычным образом жизни. Но даже несмотря на это в некоторых портах, таких как Нант, сами торговцы невольниками не спешили называть вещи своими именами — вместо использовали завуалированные термины, такие, например, как «дело». А что же африканцы? Были ли они просто жертвами, или сознательными и покладистыми партнерами в организации бизнеса на тех условиях, с которыми были прекрасно осведомлены?

СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ

Вокруг места, занимавшего африканцами в торговле рабами, всегда шли жаркие дебаты. Долгое время работорговцы цеплялись за неотразимое, по их мнению, доказательство, что у африканцев продажа их юношей была обычным делом, и что будто, если бы европейцы отказались покупать у них рабов, то другие люди — имелись в виду в том числе и арабы, которые тоже практиковали черное рабство — немедленно бы это сделали. В наше время африканская интеллигенция и государственные деятели утверждают, что этот обмен всегда был неравноценный (людей покупали за мелочи), и европейцы всегда прибегали к насилию, чтобы склонить африканцев к сотрудничеству против их воли.

Для историков все это не выглядит так уж и просто и прежде всего потому, что наши современные критерии отличаются от тех, что были 500, и даже 150 лет назад. Мы считаем, что достаточно было и одного раба перевезти на корабле через Атлантику, и это уже много. Но думали ли африканцы так же? Во-вторых, торговля, которая длилась почти четыре столетия, была очень сложным процессом, к которому принадлежало все разнообразие отношений власти и соответствующих участников; интересы последних и их реакции со временем не могли не подвергаться изменениям. Все это натолкнуло британского историка Бейзиля Дэвидсона на высказывание в том плане, что «идея о навязанной Европой Африке работорговле ни на чем в истории не основывается… она такая же безосновательна, как и утверждение европейцев, что институт рабства был в какой-то степени специфическим для Африки».

ОТ НАПАДЕНИЯ НА РАБОВ К ТОРГОВЛЕ РАБАМИ

Первый способ, которым европейцы начали захватывать африканских рабов, был простым похищением. Поразительные примеры можно найти в знаменитой Cronica dos Feitos da Guine (Хронике открытия и покорения Гвинеи), которую в середине пятнадцатого века написал португалец Гомес Инес де Зурара. Когда европейцы высадились на африканских берегах, они начали останавливаться в местах, которые казались подходящими для их дела, и оттуда шли охотиться на людей. Однако, сама по себе эта акция была достаточно опасна, чему доказательство — резня, в которой погибли почти все члены экспедиции, руководимой Нуно Тристао, у полуострова Keн Верт на территории современного Сенегала. Это не единственный случай такой резни, но он, конечно, доказывает, что африканцы решительно боролись против своего порабощения.

Недостатком подобных нападений становилась, вероятно, не прогнозируемость порабощения; таким образом, не удавалось удовлетворить растущую потребность в рабах, ведь плантации и рудники Америки требовали все новой и новой рабской силы.

Первыми от простого захвата пленных к активной торговли рабами перешли португальцы, по указанию, которое в 1444 году дал принц Генри Мореплаватель; вслед за ними к этой практике — до конца пятнадцатого века — прибегали португальские суверены. Однако, даже если эта торговля стала обыденщиной, нападения продолжались, обеспечивая торговцам рабами дополнительный источник поставок. Так называемая «пиратская» торговля — при которой корабли с рабами курсировали вдоль побережья и захватывали все новых и новых рабов, пока не укомплектуют определенной партии — часто брала формы вооруженных нападений на деревни, расположенные вблизи моря. Страны, втянутые в торговлю рабами, нередко начинали с организации подобных акций, — так было в первой половине семнадцатого века с первыми кораблями, прибывшими из «двенадцати колоний» (в будущем — Соединенных Штатов Америки).

Однако, в то время ведущие европейские нации наложили на работорговлю определенные этические ограничения. Англичане, португальцы и французы согласились выработать общую декларацию, по которой работорговля считалась бы узаконенной только в том случае, когда речь шла о рабах должным образом проданных африканцами. Вдоль побережья были построены форты, чтобы организовать торговлю и одновременно посеять среди африканцев здоровое чувство страха. Идея, которую они воплощали, была вполне недвусмысленная: «Продавайте нам рабов — и тогда мы позволим вам выбирать их по своему усмотрению — иначе мы возьмем нужных нам рабов наугад».

Итак, работорговля представляла собой тип односторонних отношений, возникших и сложившихся под угрозой силы. Еще раз мы согласимся с Бейзилем Девидсоном, когда он говорит: «Африка и Европа были вместе втянуты… Но Европа здесь доминировала, она сформировала и ускорила работорговлю и постоянно возвращала это дело в пользу европейцам и в ущерб Африке».

ДЕЛА ОБЩЕСТВ ГОСУДАРСТВЕННЫХ И РОДОВЫХ.

Работорговля, в период расцвета, воспринималась африканцами как своеобразный дьявольский заговор, обрекающий их или быть соучастниками, или погибнуть. Итак, почти все родовые или государственные общества африканского побережья были принуждены к тому, чтобы втянуться в торговлю рабами. Они это делали разными способами и в разных условиях, что существенно отличались в разных местностях и в разные периоды времени.

Общественная история в колониальной Африке показывает, что рабство было распространенным институтом в тех государствах, где — иногда — уже была своя собственная, домашняя торговля рабами — по причинам военным или экономическим. Однако надо понимать определенную разницу между теми государствами, которые поддерживали связи с окружающим миром, и теми, которые этого не делали. Первые были проворнее и лучше подготовленными к вступлению в процесс торговли рабами. Так было с государствами, окружавшими пустыню Сахара; они уже имели опыт продажи рабов — наряду с другими товарами — своим арабским и берберийским партнерам, а те фактически продолжали перепродавать некоторых из них европейцам.

Летописец Альвизе де Када Мосто, участвовавший в португальской экспедиции в Сенегамбию в 1455-1456 г., писал, что местные суверены были большими мастерами пользоваться с того нового соревнования, которое распространялось между торговцами транс-Сахары и Атлантики на предмет продажи одних рабов арабам и берберийцам в обмен на лошадей, а других рабов — португальцам в обмен на европейские товары.

Совсем другая была ситуация в тех государствах, которые не имели торговых связей с окружающим миром, их роль в работорговле указывает на неверное и противоречивое отношение к проблеме и на трудности, с которыми они сталкивались. Типичный пример составляет королевство Конго, одно из самых мощных в Африке на время его столкновения с португальцами в конце пятнадцатого века. С точки зрения современных историков, экономическое, политическое и социальное положение Конго было на одном уровне с Португалией. Со времен первых контактов аристократия Конго начала приобщатся к христианству, и король считал должным обращаться к португальскому королю — «брат мой». Но дело в том, что торговля рабами уже началась, с нарушением соглашений, как условных, так и формальных, которые заключили между собой эти два государства. И до сих пор сохранилось немало писем, где король Конго протестовал против захвата рабов, в частности членов благородных семей.

Но и сейчас есть определенные противоречия в определении настоящего мотива подобных протестов. Некоторые историки воспринимают их как взрыв национальных чувств, а другие смотрят на них скорее как на проявление решимости аристократии, отказывающейся выпустить из собственных рук такое выгодное дело. Так или иначе, королевство недолго продержалось под ударами работорговли. Подобная драма — в той или иной степени — повториться по всей Африке.

Королевство Дагомеи также претерпело горького опыта работорговли. В середине восемнадцатого века она перешла на порт Ойда, один из ведущих центров торговли в Гвинейском заливе. Король Дагомеи считал этот порт — там было все большее накопление огнестрельного оружия — пунктом, который составлял определенную угрозу безопасности его владений с тех пор, как работорговля дала ему тактическое преимущество над соседями. Взяв когда-то под контроль Ойду, руководители Дагомеи попали в порочный круг: для сохранения крепкого государства им нужны были ружья и порох, но для получения этих последних им надо было продавать рабов европейцам. Решение было нехитрое: поскольку продавать объекты, которые составляли собственность королевства, было строго запрещено, то собирали мощные войска для нападения на соседние народы; все это — с целью захватить рабов.

В отличие от обществ с государственным укладом, родовые общества не имели никаких средств для получения рабов силой. В этом случае рабство строилось на сложной практике, при которой различные категории социальных отбросов, таких как преступники, неудачники, колдуны и жертвы природных и экономических бедствий, сводили к категории рабов. И даже этого было бы недостаточно, чтобы превратить работорговлю в такой разветвленный и растянутый во времени бизнес, которым она стала. Поэтому были найдены другие средства удовлетворять потребности европейцев. Например, в городе Арочукву («голос Чукву», самого божества), в дельте Нила, вызвали знаменитого оракула, чей авторитет признавали все слои населения, и он назначал тех, кто — с той или другой причине — становился обреченным на продажу в рабство. Такая практика продолжалась до начала XIX столетия.

В других регионах, особенно в центральной Африке, постепенно образовывались торговые сети, тянувшиеся от побережья вглубь материка. Все товары, которые экспортировались или импортировались через эту сеть, в основном невольники, — проходили через головы рода. В Габоне, а особенно в Лоанго, в обществах, которые были расположены вдоль побережья и формировали ключевые звенья этих торговых сетей, царил общественный порядок с высокой степенью субординации; за основу бралась степень участия членов общества в торговле рабами. Семейные отношения, этот фундамент родовых обществ, постепенно заменялся отношениями, в основе которых было богатство, заработанное на торговле, и именно такие отношения стали диктовать место людей в общественной иерархии.

ОТМЕНА ТОРГОВЛИ РАБАМИ

Со стороны африканцев, однако, основы работорговли были сбалансированы очень ненадежно. Нельзя обсуждать роль, которую африканцы сыграли в торговле рабами, не ссылаясь иногда на их роль в отмене этой последней. По однобокому взгляду на историю часто делали упор на роли европейцев — философов, мыслителей, служителей культа и бизнесменов, — тогда как влияние африканцев оставалось недооцененным. Некоторые зашли так далеко, что обвиняли африканцев, что те, якобы, были главным препятствием свертыванию этого вида торговли в XIX веке. Трудно представить мнению, более далекое от истины.

За пределами Африки сопротивление жертв работорговли — а оно набирало различных форм, таких как движение «Назад в Африку», основания общин (сообществ) «Маруун» и даже вооруженное восстание, как это было в Санто-Доминго в 1791 году — было прежде всего средством поставить под сомнение весь институт рабства. Те, кому удалось избежать его лап, принимали очень активное, хотя часто непризнанное участие в кампании за отмену рабства. К таким людям принадлежал Оттоба Кугуано, который родился в Фентиленди, теперь это современная Гана, был в рабстве в Вест-Индии и опубликовал свое произведение «Мысли и чувства по пагубному и греховному продвижению рабства» в 1787 году в Лондоне.

В 1789 году еще один африканец, Олода Эквиано, по прозвищу Густавус Васса, который родился в Айболенди, в Нигерии, опубликовал, опять-таки в Лондоне, «Интересный рассказ о жизни Олоды Эквиано или Густавус Васса, африканца, записанный им самим». Эти книги сыграли важную роль в развитии общественного мнения, что привело к отмене работорговли.

В самой Африке, на протяжении всех «лет испытаний», когда свирепствовала работорговля, чернокожие, рядом с рабами, продолжали продавать то, что давала их земля, а именно: лесоматериалы, слоновую кость, специи, золото, растительные масла и тому подобное. Достаточно было измениться потребностям европейцев — и африканцы перешли к «легкой» форме коммерции.

Более чем на 250 лет растянулся один из самых трагичных периодов в истории освоения Америки, когда сюда силой ввозили миллионы чернокожих жителей Африки, перекладывая на их плечи всю самую тяжелую работу, и это считалось вполне нормальным. Это проявление варварства ужасает своим масштабом, организованным характером, а, главное, бесчеловечным отношением к невольникам.

Жизнь раба – это жестокая эксплуатация, насилие, издевательство и унижение. Но все же, условия жизни в каждом конкретном случае зависели от хозяина, кому-то из невольников повезло больше, кому-то меньше, а некоторым не повезло вовсе.

Бывшие рабы, дожившие до преклонного возраста, вспоминали:

Мэри Армстронг, штат Техас, 91 год
«Я родилась в Сент-Луисе, [штат Миссури]. Моя мать принадлежала Уильяму Кливленду и Полли Кливленд, и они были самыми подлыми белыми в мире - постоянно били своих рабов. Эта старая Полли, она была натуральным дьяволом, и она запорола мою сестру, которой было девять месяцев, совсем младенец, до смерти. Она сняла пеленку и стала бить мою сестренку, пока не пошла кровь - просто за то, что она плакала, как любой ребенок, и сестренка умерла... А старый Кливленд, бывало, приковывал негров, чтобы выпороть, и сыпал на них соль и перец, чтобы, как он говорил, «приправить». А когда он продавал раба, он смазывал ему губы жиром, чтобы казалось, что раба хорошо кормили, он сильный и здоровый. » .

Найси Пью, штат Алабама, 85 лет
«Жизнь у негров тогда была счастливой. Мне иногда хочется туда вернуться. Как сейчас вижу тот ледник с маслом, молоком и сливками. Как журчит по камням ручей, а над ним ивы. Слышу, как во дворе гогочут индюки, как бегают и купаются в пыли куры. Вижу заводь рядом с нашим домом и коров, пришедших напиться и остудить ноги в мелкой воде. Я родилась в рабстве, но никогда не была рабыней. Я работала на хороших людей. Разве это называется рабством, белые господа? »

Расцвет работорговли с Африкой начался после создания плантационного хозяйства. В начале XVI века стал ощущаться большой спрос на рабочую силу для быстро расширявшихся плантаций (сахарных, хлопковых, рисовых, табачных...). Именно с этого периода работорговля начала принимать огромные масштабы.

Африканцы, насильно оторванные от своей родины, доставлялись главным образом на плантации трех обширных районов Америки - в Бразилию, Вест-Индию (Карибский бассейн) и английские северо¬американские колонии.

Торговля в то время осуществлялась по так называемому «золотому треугольнику»: рабов вывозили из Африки, продавали в Южной Америке и закупали там сырьевые продукты, которые в Северной Америке меняли на товары, производимые в их колониях, и увозили это все в Европу. И снова с безделушками ехали за живым товаром в Африку. В основном этим занимались крупные торговцы Англии и Голландии.

Захват африканцев и отправка на кораблях в Америку

По разным данным, на территорию Американского континента было завезено более 12 млн. африканцев. Продажа их была поставлена на поток, в Африке даже создавались целые фермы, на которых, как скот, выращивали рабов…

При погрузке на корабли в целях экономии трюмы набивали битком, еды и питья давали очень мало. Миллионы людей просто погибли, не выдержав подобных условий. Одним из самых крупных импортеров живого товара была Бразилия, и здесь наблюдалось самое жестокое обращение с рабами.

Работа на плантациях

В основном рабов завозили для очень тяжелых работ на плантациях. Стоили рабы совсем недорого, поэтому и жизнь их не ценилась вовсе, плантаторы обращались с ними, как со скотом, стараясь выжать из них, как можно больше.

За попытку побега или невыполненную работу рабов жестоко избивали, отрубали руки их детям.

Заставляли работать даже совсем маленьких детей, едва те начинали ходить.

При такой непосильной нагрузке люди уже через 6-7 лет умирали, и им на смену хозяева покупали новых.

Жилища рабов

Другие профессии рабов

Освобождение от рабства

Иногда случалось, что рабам давали свободу.

Эти двое мужчины на фото – уже освобожденные рабы. Одолжив одежду и шляпы, они позируют фотографу.

Освободить некоторых из своих рабов хозяева могли по разным поводам. Иногда это происходило после смерти хозяина по его завещанию и касалось лишь преданных рабов, добросовестно работавших на него долгие годы. Обычно это были особо приближенные к хозяину лица, с которыми он часто общался - домашние слуги, секретари, дежурные, а также женщины-рабыни, связанные с ним долгосрочными интимными отношениями, и рожденные от них дети.

Контрабандная работорговля

Еще в 1807 году Парламент Великобритании принял закон об отмене межконтинентальной работорговли. Корабли Королевского флота начали патрулировать у побережья Африки для предотвращения транспортировки темнокожих рабов в Америку.

В период между 1808 и 1869 годами подразделение Королевского флота в Западной Африке захватило более чем 1,600 невольничьих судов и освободило приблизительно 150,000 африканцев.

Но, несмотря на это, считается, что еще 1 миллион человек был порабощен и перевезен в течение 19-го века. При появлении патрульного судна торговцы безжалостно сбрасывали африканцев в воду.

На фотографиях, хранящихся в Королевском военно-морском музее в Портсмуте, запечатлены шестеро африканцев, которые в октябре 1907 года сбежали и уплыли на каноэ из деревни работорговцев, когда узнали, что поблизости курсирует английское судно. Один из беглецов убежал прямо в кандалах, в которые он был закован три года.

После этого англичане задержали на берегу двоих работорговцев.

Система рабовладения просуществовала в США с 1619 по 1865 год. В 1850 году был сделан первый шаг на пути отмены рабства – запретили ввоз рабов. А после Гражданской войны Севера и Юга в декабре 1865 года по инициативе президента Линкольна было отменено и рабство внутри страны. Позже всех рабство на американском континенте отменили в Бразилии, и случилось это в 1888 году.

«Как бы печально не звучало, но так уж сложилось, что еще испокон веков мир был, есть и будет всегда разделен на господ и рабов…» - говорит фотограф Фабрис Монтейро (Fabrice Monteiro) о серии работ «Вериги», в которой ему удалось создать .