Петр I и Марта Скавронская. Как крестьянка Марта Скавронская стала русской императрицей Екатериной I Первая русская императрица

Jean-Marc Nattier Portrait of Catherine I. 1717 г.

Когда Петр I отправился в Москву, он поручил одному гвардейскому капитану отвезти Марту туда самым секретнейшим образом. Екатерина, приехав в столицу, жила там очень скромно, если не сказать замкнуто, у одной небогатой женщины. Поселив Екатерину в этом доме, царь преследовал единственную цель: сохранить свой роман в глубокой тайне. Впрочем, он, наверное, "стеснялся", что его полюбовница - "холопка", поскольку номинально Петр был уже холост, его супружница Евдокия Лопухина уже несколько лет жила в монастыре под Суздалем. Первое время царь видел Марту лишь украдкой, хотя не пропускал ни одного дня или, точнее, ночи, не повидав ее. Он выбирал именно ночное время для своих тайных визитов и действовал с осторожностью, беря с собою только одного гренадера, который вез его на санях. Когда Петр уезжал по делам, он писал своей «походной жене», называя ее в письмах (может быть, для конспирации) - Катериной Василевской, по фамилии ее тетки. Хотя историю с теткой (по принципу - была ли тетя?) историки подробно не проштудировали.

В роли неофициальной жены

В 1705 Пётр отправил Марту в подмосковное село Преображенское, в дом своей сестры, царевны Натальи Алексеевны, где «Катерина Василевская» выучилась русской грамоте. В 1707 (или 1708) году Марта была крещена в православие и сменила свое имя на Екатерину Алексеевну Михайлову, поскольку крёстным отцом её был царевич Алексей Петрович, а фамилию Михайлов использовал сам Пётр I, если желал остаться инкогнито.
7 февраля 1708 года Екатерина родила царю дочь Анну, а 29 декабря 1709 года - Елизавету. Первая вошла в историю, как герцогиня Гольштейн-Готторпская и мать императора Петра III, мужа Екатерины Великой, вторая сама была императрицей Всероссийской (1741-1762). Есть сведения, что первыми детьми Петра от Екатерины были сыновья Петр (1704-1707) и Павел (1705-1707), умершие в младенчестве, но историки утверждают, что это легенда. Но тогда может возникнуть вопрос – почему это Екатерина не беременела долгие пять лет и не подарила царю детей раньше 1708 года? Ответом может быть только тот факт, что Петр был постоянно в разъездах – воевал, строил, учился.
Завершая тему, отмечу, что Екатерина подарила Петру Первому семерых детей. Кроме Анны и Елизаветы, это были Наталья (03.03.1713-27.05.1715), Маргарита (03.09.1714-27.07.1715), Пётр (29.10.1715-25.04.1719), Павел (02.01.1717-03.01.1717) и Наталья (31.08.1718-15.03.1725). Как видите, почти все они умерли в младенчестве. Тем не менее, Петр Петрович (1715-1719) с 1718 года до смерти считался официальным наследником короны.

Неизвестный художник Екатерина I Алексеевна, русская императрица. По картине 1717 г.

Продолжу, цитируя Вильбуа (уж больно ладно пишет!): «Чувствуя власть, которую она имеет над разумом и сердцем своего господина, задумала Екатерина стать его женой. Чтобы осуществить свое намерение, она сумела воспользоваться тем разладом, который существовал в царской семье. Под видом человека, который стремится потушить огонь противоречий между мужем и женой, между отцом и сыном, она в значительной мере способствовала раздуванию этого огня. Всем было известно недостойное обращение царя с первой женой Евдокией, с которой он развелся и заставил ее постричься в монахини. Не менее ужасным было его отношение к сыну Алексею Петровичу, которого он предал суду и который умер в тюрьме.

Граф Гернинг-Фридрих Бассевич (6 ноября 1680 - 21 декабря 1748) - президент тайного совета герцога Шлезвиг-Голштинского Карла-Фридриха, мужа цесаревны Анны Петровны, служивший долгое время послом в России, оставил после себя мемуары, обнародованные после его смерти под заглавием: "Записки графа Бассевича, служащие к пояснению некоторых событий из времен царствования Петра Великого". Впрочем, историки пишут, что их значению, как исторического источника, нельзя доверять, потому что они были напечатаны не в подлиннике, а в позднейшей переработке, и потому, что автор нередко преувеличивает свое личное влияние на ход описываемых событий, страдая сильным самомнением.
Так вот, этот Бассевич пишет: «Катерина одна могла совладать с царём в его припадках гнева, умела лаской и терпеливым вниманием успокоить приступы судорожной головной боли Петра. Звук голоса Катерины успокаивал Петра; потом она сажала его и брала, лаская, за голову, которую слегка почесывала. Это производило на него магическое действие, он засыпал в несколько минут. Чтоб не нарушать его сна, она держала его голову на своей груди, сидя неподвижно в продолжение двух или трех часов. После того он просыпался совершенно свежим и бодрым».

Карел де Моор Catherine I of Russia (гравюра Я. Хубракена) 1724 г.

Восставший из мертвых

1 января 1710 года Пётр устроил триумфальное шествие в Москве по случаю победы в Полтавской битве. И здесь хочется рассказать вам еще одну «байку» от Вильбуа. На параде в честь Победы провели тысячи шведских пленных, среди которых оказался и муж Марты-Екатерины - Йохан Крузе, живехонек и почти здоровехонек, хотя по запискам ольденбургского герцога «шведский драгун Крузе погиб в 1705 году».
Как бы то ни было, Вильбуа пишет, что после битвы при Мариенбурге Крузе продолжал воевать в армии шведского короля Карла XII, участвовал в Полтавской битве и имел несчастье попасть там в плен. После чего в числе 14 тысяч своих соотечественников был привезен в Москву, чтобы послужить украшением триумфального въезда Петра I в главный город своей империи. Пленник Крузе, узнав о взаимоотношениях своей жены с русским царем (не знаю, каким образом), решил, что эта связь «может принести ему облегчение в его трудностях». Йохан сообщил обо всем русскому военному комиссару, ведавшему делами пленных. Но откровенность бедняги не облегчила его участи, как он того ожидал. Навряд ли комиссар доложил царю о таком «пикантном» обстоятельстве. Он попросту после «парада» отправил Крузе в Сибирь. Тот прожил там несколько лет и умер в конце 1721 года. История существования живого законного мужа Марты Скавронской, сделавшей его рогоносцем, рожая детей Петру, не состоя с ним в браке, позднее использовалось противоборствующими фракциями в спорах о праве на престол после смерти самой Марты, то есть императрицы Екатерины I.

Легенда Прута

Вскоре после триумфального вступления в Москву Петр замыслил поход против турок, посчитав их не очень опасными врагами. Именно тогда он решил увенчать свою любовь с Екатериной тайным браком. Утверждают, что сестра Петра, цесаревна Мария немало способствовала этой женитьбе. Она боялась возвращения ко двору первой жены царя – Евдокии, старалась найти этому непреодолимое препятствие и тем самым отомстить за все неприятности, которые та ей причинила.
Перед отъездом в Прутский поход весной 1711 года Пётр повелел всем считать Екатерину своей женой. Датский посол Юст Юль в своих «Записках» так написал об этом: «Вечером незадолго перед своим отъездом царь позвал сестру свою Наталью Алексеевну в один дом в Преображенскую слободу. Там он взял за руку и поставил перед ними свою любовницу Екатерину Алексеевну.

Эрмитаж

На будущее, сказал царь, они должны считать её законною его женой и русскою царицей. Так как сейчас ввиду безотлагательной необходимости ехать в армию он обвенчаться с нею не может, то увозит её с собою, чтобы совершить это при случае в более свободное время. При этом царь дал понять, что если он умрет прежде, чем успеет жениться, то все же после его смерти все должны будут смотреть на неё как на законную его супругу. После этого все поздравили Екатерину Алексеевну и поцеловали у нее руку». Официальное венчание Петра I с Екатериной Алексеевной состоялось после возвращения из похода на турок 19 февраля 1712 в церкви Исаакия Далмацкого в Петербурге.

А. Ф. Зубов Свадьба Петра I и Катерины Алексеевны в 1712 году (гравюра) 1712 г.

Екатерина, кстати, отправилась в дальний поход, будучи на седьмом месяце беременности. В Молдавии в июле 1711 года 190 тысяч турок и крымских татар прижали 38-тысячную русскую армию к реке, полностью окружив многочисленной конницей. Существует легенда, по которой, когда армия оказалась в окружении, Екатерина собрала все свои украшения, взятые в поход, чтобы отдать их на подкуп турецкому командующему. И только благодаря этому, Пётр I, пожертвовав русскими завоеваниями на юге, смог вывести армию из окружения, заключив Прутский мир. Вильбуа витиевато и подробно пишет об этой истории, но очень длинно, поэтому решил его не цитировать. Тем более, есть маленький нюанс – уже известный вам датский посол Юст Юль, бывший при русской армии после её выхода из окружения, пишет наоборот о том, что «царица раздала свои драгоценности на сохранение офицерам, а потом собрала их».

Неизвестный художник Портрет Екатерины I.

Впрочем, в 1713 году Петр I в честь достойного поведения своей супруги во время Прутского похода учредил орден Святой Екатерины и лично возложил знаки ордена на жену 24 ноября 1714 года. Первоначально он назывался орденом Освобождения и предназначался только Екатерине.
О заслугах Екатерины во время Прутского похода вспомнил Пётр I и в своем манифесте о коронации супруги от 15 ноября 1723 года: «Наша любезнейшая супруга государыня императрица Екатерина великою помощницею была, и не точию в сем, но и во многих воинских действах, отложа немочь женскую, волею с нами присутствовала и елико возможно вспомогала, а наипаче в Прутской кампании с турки, почитай отчаянном времени, как мужески, а не женски поступала, о том ведомо всей нашей армии…» Тогда же город на Урале был назван в ее честь Екатеринбургом. Так и хочется спросить: ребята, кто из вас врет??

Коронация

Впрочем, общепринято, что царь-император проявлял необычную нежность к супруге. Обратимся к запискам Бассевича: «Он любил видеть её всюду. Не было военного смотра, спуска корабля, церемонии или праздника, при которых бы она не являлась…

Иван Никитин Портрет Екатерины Первой. 1717 г.

Екатерина, уверенная в сердце своего супруга, смеялась над его частыми любовными приключениями, как Ливия над интрижками Августа; но зато и он, рассказывая ей об них, всегда оканчивал словами: ничто не может сравниться с тобою».

Манифестом от 15 ноября 1723 года Пётр объявил о будущей коронации Екатерины в знак особых её заслуг. 7 (18) мая 1724 Пётр короновал Екатерину императрицей в московском Успенском соборе. Это была вторая на Руси коронация женщины-супруги государя (после коронации Марины Мнишек Лжедмитрием I в 1605 г.). Император и новая императрица отправились в Петербург, где провели огромные празднества в честь коронации.

Неизвестный художник Пётр I и Екатерина, катающиеся в шняве по Неве. Гравюра XVIII века.

Здравствуй, брат...

Через три месяца после коронования в жизни Екатерины произошла «встреча с прошлым» - был случайно найден ее брат Карл. Вильбуа эту историю описывает подробно, но если в двух словах, то дело обстояло так:
Польский посланник, который ехал из Москвы в Дрезден, на одном из постоялых дворов в Курляндии встретил конюха Карла Скавронского, который был очень похож чертами с императрицей. Об этом посланник написал в письме одному из своих друзей при русском дворе. Письмо непонятным образом попало к Петру, который, тоже по непонятным причинам, обязал губернатора Риги князя Репнина разыскать этого человека. Репнин провел тайное расследование в Курляндии и доложил императору, что этот человек, действительно, является братом императрицы Екатерины. Петр, любивший всякие экстравагантности, устроил жене «неожиданную» встречу с Карлом во время обеда у одного из своих дворецких по имени Шепелев.
Вильбуа пишет: «Царь, по мере того как бедный Скавронский отвечал на его вопросы, старался привлечь внимание государыни, говоря ей с видом притворной доброты: «Екатерина, послушай-ка это! Ну как, тебе это ни о чем не говорит?» Она ответила, изменившись в лице и заикаясь: «Но...». Царь перебил ее: «Но если ты этого не понимаешь, то я хорошо понял, что этот человек - твой брат». «Ну, - сказал он Карлу, - целуй сейчас же подол ее платья и руку как императрице, а затем обними ее как сестру». При этих словах Екатерина, глубоко пораженная, вся белее полотна, упала в обморок». Далее писатель добавляет от себя: «Царское величие Екатерины было уязвлено и оскорблено этим опознаванием, конечно, она избрала бы себе другое происхождение, если бы только была на то ее воля».

Неизвестный художник Екатерина I. 1725 г.

Тем не менее, в 1726 году семьи Карла и еще одного брата – Фридриха, а также нашедшиеся семьи ее сестер Кристины Гендриковой и Анны Ефимовской, были перевезены в Петербург. В январе 1727 года Екатерина присвоила Карлу и Фридриху графское достоинство. Впрочем, Екатерина все же стыдилась этого родства, поскольку в ее завещании Скавронские неопределённо названы «ближними сродственниками ея собственной фамилии». Уже при Елизавете Петровне в графское достоинство были возведены также дети Анны и Кристины.
Однако с конца XIX века историки утверждали, что Екатерина – не родная, как считалось раньше, а двоюродная сестра объявившихся в 1726 году Скавронских.

Измена

Осень 1724 года ознаменовалась еще и «ляпом» в личной жизни императрицы. Красиво написал об этом все тот же Вильбуа – «Как только она оказалась на троне, ее сердце, не имея уже никаких других честолюбивых желаний, подчинилось любви. И вопреки священным законам брака, да еще с таким грозным государем, увлеченным ею до того, что он женился на ней, она ему изменила».

Неизвестный художник Портрет Екатерины I.

Пётр I заподозрил императрицу в супружеской неверности с её камергером Монсом. Правда, гнев императора коснулся жены «по касательной», благодаря заступничеству министрам двора графу Толстому и графу Остерману. Любовнику публично отрубили голову, осудив за вымышленное преступление, а не за то, за которое он был казнен на самом деле. Что касается «любовницы», то царь получил удовлетворение от того, что через 10 дней после казни, о которой только что говорилось, ей показали тело ее любовника и его голову, посаженную на кол посреди площади.

Смерть Петра

После этого Петр перестал разговаривать с Екатериной и запретил ей входить в свои покои. Только однажды, по просьбе дочери Елизаветы, Пётр согласился отобедать с женой. На смертном ложе император все же примирился с Екатериной. В январе 1725 года она проводила всё время у постели умирающего мужа, и он скончался на её руках. Пётр умер ранним утром 28 января (8 февраля) 1725 года, не успев назвать преемника и не оставив сыновей.

Неизвестный художник Portrait of Empress Catherine I. Hermitage

В течение 40 дней, пока тело Петра Первого было выставлено для обозрения публики, Екатерина регулярно утром и вечером приходила, чтобы провести полчаса около него. Она его обнимала, целовала руки, вздыхала, причитала и проливала всякий раз поток слез.
Вильбуа уточняет: «В выражении «поток слез» нет никакого преувеличения. Она проливала слезы в таком количестве, что все были этим удивлены и не могли понять, как в голове одной женщины мог поместиться такой резервуар воды. Она была одной из самых усердных плакальщиц, каких только можно видеть, и многие люди ходили специально в императорский дворец в те часы, когда она была там, у тела своего мужа, чтобы посмотреть, как она плачет и причитает».

Восшествие на престол

Еще Законом от 5 февраля 1722 Пётр отменил прежний порядок наследования престола прямым потомком по мужской линии, заменив его личным назначением царствующего государя. Главным документом, в силу которого Екатерина завладела троном, было завещание, оставленное ее мужем еще до их ссоры в архиве Сената. Однако в момент его смерти в Сенате не нашли завещания, потому что незадолго до смерти Петр забрал его и разорвал в приступе ярости. Когда встал вопрос о провозглашении Екатерины императрицей, удовлетворились лишь упоминанием об этом акте.

Неизвестный художник Портрет Екатерины I с арапчонком.

Только фельдмаршал Меншиков, который командовал всеми войсками империи, пресёк поползновения тех, кто пытался отстаивать права внука Петра I по прямой мужской линии – будущего императора Петра II. Если вспомнить дальнейшие события, то весь 18 и начало 19 века вошли в историю, как эпоха дворцовых переворотов.
Вильбуа указывает, что Екатерине, как и ее дочери потом, взойти на престол помогли гвардейцы:
«На заседание Сената явились офицеры гвардии из Преображенского полка, вышибив дверь в комнату. Они откровенно заявили, что разобьют головы старым боярам, если те пойдут против «их матери Екатерины». Благодаря поддержке гвардейских полков удалось убедить всех противников Екатерины отдать ей свой голос.

Иван Адольский Екатерина I (возможно Адольский автор предыдущей картины, и это ее вариант, поскольку на обеих картинах императрица изображена с арапчонком).

Сенат «единодушно» возвел её на престол 28 января (8 февраля) 1725 года, назвав «всепресветлейшей, державнейшей великой государыней императрицей Екатериной Алексеевной, самодержицей всероссийской»».
Народ был очень удивлен восшествием в первый раз в российской истории на престол женщины, однако волнений не было.

Генрих Бухгольц (Heinrich Buchholz) Портрет Екатерины I. 1725 г.

Впрочем, фактическая власть в царствование Екатерины сосредоточилась в руках князя и фельдмаршала Меншиков и Верховного Тайного Совета. Екатерина была удовлетворена ролью хозяйки Царского села.
Имея необыкновенную склонность к навигации и флоту, она устраивала почти каждое воскресенье и по праздникам летом представление с морским боем, часто посещала арсеналы и верфи Адмиралтейства. В 1726 году Екатерина даже намеревалась отправиться во главе своего флота сражаться с английским и датским флотами, которые нахально подошли к ревельскому рейду под предлогом умиротворения северных дел, но Совет отговорил ее.
При Екатерине, как пишут историки, Российская империя нисколько не потеряла в своем величии. В годы правления Екатерины I была открыта Академия наук, организована экспедиция В. Беринга, учреждён орден Святого Александра Невского. Оппоненты пишут, что Верховный совет ликвидировал органы местной власти, внутри самого Совета шла борьба за власть, процветали казнокрадство и произвол, из-за неурожаев поднялись цены на хлеб и т.д.

Конец императрицы

Короткий двухлетний период царствования Екатерины ознаменовался также плеядой ее фаворитов, начиная с возвращения в ее объятия «друга юности» Меншикова и заканчивая графом, государственным деятелем, дипломатом Карлом Густавом Левенвольде (Karl Gustaw von Loewenwolde, ? - 30 апреля 1735) и великим гетманом литовским, графом Яном Казимиром Сапегой (Jan Kazimierz Sapieha, ? - 22 февраля 1730), которого Екатерина 10 марта 1726 года возвела в чин генерал-фельдмаршала и наградила орденом Св. Андрея Первозванного.

Неизвестный художник. Портрет Екатерины I.

Балы, празднества, застолья и кутежи, следовавшие непрерывной чередой, вскоре подорвали её здоровье. 10 апреля 1727 императрица слегла. Кашель, прежде слабый, стал усиливаться, обнаружилась лихорадка, больная стала ослабевать день ото дня, явились признаки повреждения лёгкого.
43-летняя императрица скончалась в своей кровати в 9 часов вечера 6 (17) мая 1727 года от осложнений абсцесса лёгкого. По другой версии, она умерла "спокойно от слабости, причин которой не знали и не искали", а еще писали, что смерть наступила от жесточайшего приступа ревматизма.

Еще до смерти Екатерины в правительстве началась возня по вопросу о престолонаследии, но это отдельная история. Перед самой смертью императрицы министром герцога Гольштейнского Бассевичем было спешно составлено завещание, подписанное Елизаветой вместо немощной матери-императрицы, согласно которому престол наследовал внук Петра I, Петр Алексеевич. Бразды правления от имени цесаревича Петра II захватил Меншиков, который вскоре за это и поплатился.

Известно, что Петр I был очень привязан к своей второй жене Екатерине. «Катеринушка, друг мой, здравствуй! — писал он ей, когда они были в разлуке. — Я слышу, что ты скучаешь, да и мне не безскучно…» Екатерина была единственной, кто не боялся подходить к царю во время его знаменитых припадков гнева и умел сладить с часто случавшимися у него приступами головной боли. Она брала в руки его голову и ласково гладила до тех пор, пока царь не засыпал. Мария Молчанова разбирается в обстоятельствах восшествия на престол первой русской императрицы.

Будущая русская императрица родилась в Швеции в семье армейского квартирмейстера Иоганна Рабе, была крещена по лютеранскому обряду и названа Мартой. После смерти мужа мать Марты перебралась с девочкой в Лифляндию — тогдашнюю провинцию Швеции — и поселилась в Риге, где вскоре умерла. Девочка-сирота попала в приют, откуда ее взял пастор Глюк -личность известная в маленьком лифляндском городке Мариенбурге (ныне латышский город Алуксне). В одном из писем своей жене Петр, поздравляя ее с годовщиной взятия в 1702 году шведской крепости на Неве — Нотебурга, в шутку писал, что с занятием этой первой шведской крепости «русская нога в ваших землях фут взяла». В 1725 году в разговоре с французским посланником в Петербурге Жаном Кампредоном Екатерина, не желая, чтобы окружающие ее поняли, вдруг перешла на шведский язык, которым французский дипломат владел свободно.

Портрет Екатерины I

Многое в биографии Марты Скавронской нам до сих пор неизвестно. В грамотности Екатерины можно сомневаться — по-русски она выучилась только говорить, но не писать, и даже самые ее интимные письма к Петру написаны рукой придворного писца. Ясно лишь одно — девочка-сирота в многолюдном доме пастора была прислугой, работала на кухне и в прачечной. Летом 1702 года Марта вышла замуж за шведского солдата-трубача.

Юность Екатерины прошла в доме пастора Глюка

Но в августе муж Марты отправился в Ригу, а в это время войска Шереметева замкнули кольцо осады вокруг Мариенбурга — война, так много изменившая в жизни будущей русской императрицы, вплотную подошла к порогу ее дома. Русские войска даже не успели начать осады Мариенбурга, как комендант крепости майор Тиль решил сдаться на милость победителя, оговорив почетные условия капитуляции: свободный выход гарнизона и жителей.

Современник, со слов очевидцев, рассказывает, что плененная Марта попала к некоему капитану Бауеру в качестве подарка от солдата, который таким способом надеялся выслужиться в унтер-офицеры. А потом сам Бауер, движимый теми же мотивами, подарил красивую девушку самому фельдмаршалу Шереметеву. У престарелого по тем временам пятидесятилетнего Шереметева Марта прожила не меньше полугода, числясь в прачках, но фактически выполняла роль наложницы. В конце 1702 года или в первой половине 1703 года она попала к Александру Меншикову. Как получил ее любимец Петра, достоверно неизвестно, однако, скорее всего он попросту отнял миловидную девушку у фельдмаршала. У самого Меншикова Марта прожила тоже недолго. К этому времени светлейший князь надумал остепениться, и у него появилась невеста из приличной дворянской семьи — Дарья Арсеньева. Случилось так, что Петр, бывая в доме у своего фаворита, познакомился с Мартой. В откровениях капрала Кобылина есть мысль, что Екатерина с помощью Меншикова и колдовства приворожила царя к себе. Однако на всю жизнь Екатерина и Меншиков сохранили тесную дружбу. Речь не шла здесь, конечно, о любовной связи: Меншикова и Екатерину объединяло иное — общность их судьбы. Оба они, выходцы из низов, презираемые и осуждаемые завистливой знатью, могли уцелеть, лишь поддерживая один другого. Эта дружеская, доверительная связь сообщников, собратьев по судьбе была прочнее и долговечней интимной близости.

Портрет Екатерины I. Ж.-М. Натье (1717 год)

Марта интуитивно нашла единственно верный путь к сердцу Петра и, став поначалу одной из его наложниц, долго, шаг за шагом, преодолевала его недоверие и боязнь ошибиться, и в конечном счете достигла своей цели. Первый раз Екатерина упоминается в письме Меншикова, который находился с Петром в Ковно (Каунасе) весной 1705 года. Шла война. Меншиков написал в Москву письмо своей невесте Дарье Арсеньевой и передал приказ Петра прислать в Ковно «Катерину Трубачеву, да с нею других двух девок немедленно же» для того, чтобы они привели в порядок скромный гардероб царя, постирали и что-то заштопали из его одежды. Примерно с 1705 года положение Екатерины начинает меняться. В марте этого года царь писал Дарье Арсеньевой и ее сестре Варваре — подружкам Екатерины:

«Пожалуйте, матушки, матушки, не покиньте Петрушки… прикажите сделать сыну моему платье и… прикажите, чтоб ему было пить-есть довольно». Осенью того же года Екатерина родила второго сына, Павла, и в одном из писем приказала поставить такую подпись — «Сам-треть», то есть она и двое детей. Павел и Петр вскоре умерли.

Петр учредил орден Св. Екатерины, которым наградил жену в день ее именин

Но несчастья не расстроили отношений царя с Екатериной. Он все сильнее привязывался к ней и всегда находил время, чтобы послать маленький гостинец или короткую записку о своей жизни. Писал он и в Преображенское — подмосковный дворец, где несколько первых лет прожила Екатерина.

Правда, с детьми им по-прежнему не везет — они умирают один за другим в младенческом возрасте. Но родители по обычаю тех времен относятся к этому спокойно: «Бог дал — Бог и взял», будут еще и новые дети. Так успокаивает царь Екатерину в одном из своих писем. В 1708 году родилась дочь Анна, а 18 декабря 1709 года — Елизавета. Прошло полгода, и 1 мая 1710 года Петр плыл в финских шхерах на новом корабле, носящем имя его дочери — «Лизета», и писал письмо Екатерине, в котором передавал приветы своей большой семье: «Отдай мой поклон… сестре, невеске, племянницам и протчим, и домашним; маленьких поцалуй, а наипаче всех и наиболше всех и наивяще всех поклонись… четверной лапушке». Так называл он младшую и самую любимую дочь Елизавету.

Портрет Екатерины I работы Карела де Моора, 1717 год

Прошел еще год, и весной 1711 года началась война с Турцией — мощным южным соседом. Эта война была тяжелой для России: воевать на два фронта — со шведами и турками — было опасно. И Петр устремился на юг, чтобы увести войну с турками подальше от Украины и Польши — основного театра военных действий Северной войны. В начале июня 1711 года турки сумели окружить русскую армию в Молдавии на реке Прут. Их численное превосходство, непрерывный плотный огонь, нехватка боеприпасов, продовольствия и воды у русской армии — и все это под палящим солнцем — сделали несколько дней блокады сущим адом для триумфаторов Полтавы, рассчитывавших на легкую победу. В этот момент Екатерина проявила мужество, волю и находчивость. Пока Петр отдыхал перед утренней атакой, она вновь собрала военный совет, которой показал крайнюю опасность принятого решения о прорыве турецкой осады. Затем она разбудила Петра и уговорила его написать письмо турецкому главнокомандующему — визирю Мехмет-паше. К этому письму, как свидетельствует легенда, тайком от царя Екатерина приложила все свои драгоценности. Возможно, это и решило дело — утром визирь дал согласие на переговоры и заключил с русскими мир.

Прутский поход 1711 года

По возвращении из Прутского похода в феврале 1712 года произошло долгожданное событие — венчание и свадьба Петра и Екатерины. Это была не традиционная царская свадьба с ее пышными и долгими церемониями, а скромная свадьба контр-адмирала Петра Михайлова — под таким именем проходил Петр службу на флоте. После венчания Петр, опередив всех, помчался в свой дворец, где был накрыт свадебный стол, и вместе со слугами вешал над столом новую люстру на шесть свечей, которую долгие месяцы точил на токарном станке. «Общество было блистательным, писал в своем донесении о свадьбе английский посланник Уитворт, — вино превосходное, венгерское, и, что особенно приятно, гостей не принуждали пить его в чрезвычайном количестве… Вечер закончился балом и фейерверком…»

Осенью 1724 года Петр внезапно узнает об измене жены, становится ему известно и имя любовника. В 1708 году Петр приблизил к себе миловидного юношу, камер-юнкера императрицы Виллима Монса, младшего брата своей бывшей возлюбленной Анны. 9 ноября арестованный Монс был приведен к следователю. Им был сам Петр — это дело он не мог доверить никому. Говорят, что, глянув царю в глаза, Виллим Монс упал в обморок. Не прошло и нескольких дней после допроса, как Монс был казнен на Троицкой площади по приговору суда, обвинившего бывшего камергера во взятках и прочих должностных преступлениях. На Екатерину не была наложена опала. Как и раньше, она появляется на людях с мужем, но иностранные дипломаты замечают, что императрица уже не так весела, как прежде.

Смерть Петра I

Смерть Петра потрясла Россию. Закончилось не только долгое тридцатипятилетнее царствование, уходила в прошлое целая эпоха русской истории, время реформ, головокружительных изменений во всех сферах жизни страны. Император Петр I скончался в ночь с 27 на 28 января 1725 года в своем маленьком кабинете-спальне на втором этаже Зимнего дворца. Когда врачи констатировали смерть Петра, к собравшимся быстро вышли Меншиков, Головкин, Макаров, а следом за ними появилась и сама императрица Екатерина, которая объявила ожидаемую весть — государь и ее возлюбленный супруг «отошел в вечное блаженство», оставив подданных сиротами.

В период ее правления была открыта Академия наук

В конце своей краткой речи она дала понять, что будет достойно продолжать дело императора, заботясь о подданных и благе империи, как Петр, который столько лет делил с ней трон. Екатерина, поддерживаемая под руки придворными, в слезах покинула зал. Когда присутствующие узнали, что Петр, умирая, не оставил никаких письменных или устных распоряжений о наследнике, всех охватило волнение. Меншиков и его союзники стали убеждать присутствующих признать, что престол теперь попросту переходит к вдове умершего монарха, которую Петр весной 1724 года короновал императорской короной. Спор ожесточался, компромисс найти было трудно. И тут сработало «секретное оружие» партии Меншикова — подошли гвардейцы. Возле Зимнего вдруг раздался грохот полковых барабанов, все бросились к окнам и увидели, как мелькают перед дворцом зеленые гвардейские мундиры, а потом в зал повалили солдаты. Все предложения партии великого князя Петра тонули в приветственных выкриках гвардейцев в честь «матушки государыни» и бесцеремонных угрозах «расколоть головы боярам», если они не подчинятся Екатерине. Улучив подходящий момент, Меншиков, перекрывая шум, громко крикнул: «Виват, наша августейшая государыня императрица Екатерина!» Так, все быстро и бескровно закончилось — на престол взошла императрица Екатерина I, к восьми часам утра был оглашен манифест о ее воцарении, гвардейцам раздавали водку.

Владимир Дергачев
Я уже писал о Крестоносцы (тевтонцы и ливонцы) для защиты и набегов на русские земли соорудили дюжину крепостей-замков вдоль восточной границы. Ливонская крепость Нейгаузен (Новый Городок, развалины сохранились) была расположена всего в 20 км от Псково-Печерской крепости-монастыря. Среди других крепостей выделялись Дерпт, Мариенбург, Мариенхаузен и другие.

Самым необычным по последствиям для российской истории во время Северной войны в 1702 году стал штурм русскими войсками под командованием графа Шереметьева крепости Мариенбург.

Ливонский Мариенбург часто путают с другим крупнейшим в мире средневековым замком Мариенбургом (ныне город Мальборк в Польше), бывшей резиденцией Великого магистра Тевтонского ордена с 1309 по 1456 годы.

В 1342 году по приказу магистра Ливонского ордена (Братства рыцарей Христа Ливонии) на захваченных землях латгалов была завершена постройка пограничного крепости-замка Мариенбург (назван в честь Святой Марии) на живописном берегу (точнее острове) озера Алуксне недалеко от Псковской земли. В этом месте уже было поселение, известное по псковской летописи с 1284 года.

Крепость служила для защиты торговых путей из Риги в Псков и нападения на русские земли. Мариенбург был расположен всего в 60 верстах от Псково-Печерского монастыря и еще ближе от Изборской крепости. В ходе Ливонской войны в 1560 году замок был взят русскими войсками Ивана Грозного. В 1582 году Мариенбург был включен в состав Польско-Литовского государства (Речи Посполитой), а в 1629 году отошел к шведам. Во время Северной войны 1702 году русская армия во главе с графом Шереметьевым захватила Мариенбург. Шведы покинули город, предварительно взорвав замок.

После захвата города-крепости в плен попало несколько сотен местные жителей, в том числе пастор Глюк со своей воспитанницей в расцвете лет Мартой Скавронской. В дальнейшей осаде этой прелестницы приняли участие три русских «богатыря». Вначале на неё положил глаз граф Борис Шереметьев, настоящий полководец, под командование которого русские войска взяли неприятельские крепости Мариенбург, Нотебург (1702), Ниеншанц (на месте нынешнего Санкт-Петербурга), Копорье, Ямбург, Везенберг (1703) и Дерпт (1704). Пала под его взглядом и юная Марта, но пятидесятилетний Шереметьев вынужден был уступить «пленницу» более молодому и успешному в амурных делах графу Александру Меньшикову. Алексашка как настоящий царский друг и соратник, подарил её «мин херцу» Петру, и Марта без лишних баталий перекочевала в царскую постель. В 1703 году она приняла православие. Крестным отцом был наставник престола, царевич Алексей Петрович, по нему она и наречена Екатериной Алексеевной. В мае 1707 года государь сочетался с ней законным браком. В 1721 году бывшая служанка стала российской императрицей, а с 1725 года взошла на российский престол под именем Екатерины Первой. Её дочь Елизавета Петровна то же станет государыней. Сказка про «Золушку» отдыхает.

Латвийский курортный городок Алуксне (переводится как «родник в лесу», 9,5 тыс. жителей). Здесь на острове находился замок Мариенбург. Отсюда началось восхождение местной «золушки» на российский трон. В 1750 году дочь Екатерины Первой российская императрица Елизавета Петровна подарила Алуксне своему канцлеру графу Михаилу Воронцову. Подарок не случайный, женой графа была … Анна Скавронская (двоюродная сестра императрицы Елизаветы Петровны, родственница Марты Скавронской).

http://spi4.itvnet.lv/upload/articles/27/274748/images/_origin_Latvijas-mazpilsetas--2.jpg

Племянник Марты Скавронской граф Павел Мартынович Скавронский (1757 - 1794 г.) был женат на родной пле-мяннице (по совместительнице любовницы) светлейшего князя Григория Потемкина, Катерине Васильевне Энгельгардт (1761 - 1820).

Дочь Катерины Скавронской урожденная графиня Екатерина Павловна (1783 - 1857) стала женой полководца князя Петра Багратиона, прославилась в Европе своей красотой и многочисленными победами в амурных битвах.

Дочь сестры Екатерины Павловны Марии Павловны Скавронской (фон дер Пален) графиня Юлия Павловна был возлюбленной знаменитого художника Карла Брюллова, который обессмертил любимую женщину на своем полотне.

Карл Брюллов. Портрет графини Самойловой, удаляющейся с бала у персидского посланника (с приёмной дочерью Амацилией). 1842 (фрагмент)

Мужское семя, когда-то оплодотворенное когда-то в Ливонии, дала многочисленные всходы на русской земле. Сегодня часто пишут и рассуждают о «мягкой силе» в геополитике. Как свидетельствует история, самой мощной «мягкой силой» владеют женщины, не только разбивающие мужские сердца, но и покоряющие великие империи.

Как следует из документов, энциклопедий и монографий, полное имя Екатерины Первой до принятия Православия было Марта Самуиловна Скавронская. Много ли Вы, высокочтимый читатель, знаете литовцев, латышей, эстонцев и белорусов, имя которого Самуил? Уверен, что ни одного. И в истории этих стран таковых не было. Зато Самуилами очень часто называли евреев. Так же как Хаимами и Абрамами. Ну а само имя Марта (в еврейском оригинале Марфа на иврите, в переводе означающее «хозяйка», «госпожа») — имя, упоминаемое в Евангелиях: в доме сестер Марии и Марфы останавливался Иисус, и потому имя Марфа (буква «ф» в немецком перешла в «т», а в русском осталась) попало в святцы.

Но в таком случае спрашивается: зачем было переименовывать Марту при «перекрещивании» в православие из лютеранства? Оставили бы за царицей прекрасное русское имя Марфа, данное при рождении, и дело с концом. Тем более что словосочетание «Императрица Марфа Первая», бесспорно, услаждало бы русское ухо и было бы «царю антихристу» на руку! Ответ: потому и имя и отчество заменили, что от своего отца Самуила Императрица Российская не отреклась! Прекрасно помня родителей (вопреки вошедшей в учебники выдумке, что супруга Петра Великого не помнила ни мать, ни отца). Не просто помнила, а чтила и уважала! Ну а императрица Марфа Самуиловна Романова в самом деле звучало бы раздражающе. Не для Петра — потому и Велик Петр, что перевернуть мог всё, если бы захотел. Раздражающе для образованных и необразованных классов России. Включая и современные: не Петру Великому — нам. Изменение отчества Первой Русской Императрицы с Самуиловны на Алексеевну было первым в русской истории прецедентом присвоения нового отчества. Противоречащим не только русской традиции, но и основополагающим принципам христианства.

В эпоху местничества царь мог жаловать всем чем угодно за исключением отчества — и, стало быть, изменения родословной. Даже Господь не может менять прошлое! А тут вдруг впервые в Государстве Российском, в нарушение всех русских традиций происходит замена отчества. И не кому нибудь, а Государыне! Причем с благословения Церкви (послушной, разумеется, Государю). Это не какое нибудь маленькое нарушение, которое исправляется покаянием и за которое налагается эпитимья — это нарушение одного из Освовополагающих Принципов! Зачем это было сделано (а дальше по прецеденту так и пошло)? Ответ может быть только один: для того, чтобы отчество «Самуиловна» исчезло. Не сделай этого церковь, было бы еще «хуже». Отчество «Самуиловна» слишком явно обнаруживало еврейские корни жены царя. И уж во всяком случае, ставило очень неприятный вопрос. На который приходилось бы отвечать раз за разом. Включая и наше с Вами достославное время.

Перед коронацией новой Императрицы повелением Императора для изучения ее происхождения (!!) была создана комиссия во главе с Репниным. И о чудо! несмотря на продолжительные «усилия», не удалось установить не только кто родители коронуемой, но даже из какой страны царица родом. И это при том, что Императрица была вовсе не слабоумной, как с неопровержимостью следует из того, что откуда родом «не помнит». А тут - словно память отшибло! И разум!! То ли она из Лифляндии, то ли наоборот из Эстонии. Позднее появилась еще одна, совершенно иная гипотеза о происхождении Екатерины Первой. А именно: что Марта Скавронская родом из Белорусии и ее отец работал в доме Казимира Сапеги, в Минске (рода, члены которого в Речи Посполитой бывали и канцлерами), а уже оттуда переехал Лифляндию. А сама царица Российского Государства - в здравии, памяти и ясном уме - не помнит откуда родом. Такая вот амнезия у во всем прочем абсолютно здоровой женщины при ответе на самый элементарный вопрос: в какой стране родилась. Имя своего отца Самуила чтит, помнит и не отрекается от батюшки до-смерти, а где жили с точностью до страны — память отшибло начисто. А значит одновременно с этим — какой язык для нее родной. Ну просто не императрица, а какая то полоумная. Что с ней происходило до 12 лет начисто позабыла. Такое вот странное для во всем прочем абсолютно здоровой женщины «заболевание».

Ведь в дом пастора Глюка Марфу отдали не младенцем, а двенадцатилетней девушкой. Не сумасшествие ли — не Первой Императрицы России, а тех, кто ее биографию, скорректированную под Историю, составлял?! Не была ли создана Комиссия по изучению происхождения Государыни не с целью выяснения истины, а с целью скрыть истину (как в истории России бывало не раз)?? Ответ очевиден: ну разумеется, для того и создали Правительственную Комиссию, чтоб скрыть правду! Марфа Скавронская выросла в доме пастора Глюка, из которого ее и взял к себе сначала муж, потом Шереметьев. Так почему бы самого пастора, его жену, у которой в Мариенбурге работала Марфа и в доме которой росла, и детей пастора, говоривших по русски елико проживали в Москве, не спросить?

Читая учебники можно подумать, что пастор Глюк куда-то бесследно сгинул. Но это вранье. Пастор Глюк, попав под разграбление Мариенбурга после взятия крепости русскими войсками (о котором Фельдмаршал Шереметьев с гордостью докладывает Петру: «Послал я во все стороны пленить и жечь, не осталось целого ничего, все разорено и сожжено, и взяли твои ратные государевы люди в полон мужеска и женска пола и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20000 или больше… и чего не могли поднять покололи и порубили») выжил, как и его воспитанница Марфа в числе «не порубленых», а взятых «в полон мужеска и женска пола и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20000 или больше», но несколько по другому. Не переходя все выше и выше от Шереметьева к Меншикову, а от Меншикова к Государю, а вызвав к себе уважение как просветитель. Будучи перевезенным в Россию в качестве пленника, пастор основал в Москве первую в России гимназию. Став «птенцом гнезда Петрова», внесшим громадный вклад в образование россиян.

Ну и чем же, спрашивается, занималась комиссия, если допрашивала кого угодно, кроме находившихся в Москве домочадцев дома, в котором Марфа Самуиловна воспитывалась, и саму без пяти минут Государыню? И вот еще что подозрительно. Для выяснения происхождения Марфы Самуиловны, в Петербург были доставлены ее родственники, которым тотчас присвоили графские титулы. Однако сразу после представления Государю оба (Карл и Фридрих) приказом комиссии Репнина были выдворены из столицы в отдаленные части необъятной страны, потому как о происхождении Государыни цитирую «врут» конец цитаты. И что же они врали? Почему их вранье о происхождении Государыни засекретили? И почему, этих Графов, как только присвоили титулы и подарили дворцы, тотчас же и сослали куда подалее? Не декабристы ведь! Ответ очевиден: потому, что им были известны тайны происхождения Государыни, разглашению не подлежавшие. Ну а какие тайны могли разглашению не подлежать, если официальная версия «опускает» Государыню так низко, что, казалось бы, ниже некуда? Ответ однозначен: потому что правда о происхождении Императрицы была еще неприемлемей, чем прачка и сирота!

На самом деле комиссия по расследованию происхождения императрицы все знала-прознала. И то, что сестры Екатерины были замужем за членами еврейской семьи Веселовских (от польского города Веселов, в котором в то время большая еврейская община была). И кто был матерью — кто отцом Государыни. И то, что над еврейскими родственниками Екатерины втайне от Государя хихикал весь Петербург. Из уст в уста по «новорожденной столице» передавалось, как Государю и Государыне в доме генерала-аншефа и обер-гофмаршала Дмитрия Андреевича Шепелева представили брата императрицы Карла Самуиловича. Государыня чуть со стыда не сгорела. А Петр, для которого деловые и профессиональные качества были важнее происхождения и вероисповедания, произнёс: «Нечего краснеть, я признаю его своим шурином, и если в нем окажется прок, сделаю из него человека».

Документально известно, что родные сестры матери Императрицы были замужем за Веселовскими, принадлежавшими к влиятельному еврейскому роду, один из членов которого Абрам Веселовский, дослужился до адьютанта Петра и был с Царём во время Полтавской Битвы (Белозозерская Н.А. Происхождение Екатерины Первой, Исторический Вестник. №1. 1902; В.Анохин Императрица Марта. 2009). Коль сестры царицы еврейки, еврейкой без сомнения была также и мать Марфы-Екатерины. А также — по рожденью — она сама, а как же иначе?!

Лишь комиссия, цель которой ликвидация документов а не их исследование, могла не «прознать», за кого вышла замуж третья сестра, тогда как о двух родных тетках царицы Марфы это известно. Императрица Марфа Самуиловна (переименованная в Екатерину Алексеевну при принятии православия) по рожденью была еврейкой. Это совершенно бесспорно.

История Марфы Скавронской, реальная а не выдуманная, воистину поражает. Причем в каждой отдельной точке ее бытия — словно над ней Ангел крыло простер. Девочку из еврейской семьи, родители которой то ли умерли от эпидемии, то ли семья под погром попала (если жила в Минске или на Украине запросто — да и в Польшу казаки захаживали с погромчиками: вспомним Тараса Бульбу) родственники привезли в Мариенбург, где она была отдана в дом пастора Глюка, самого просвещенного в городе человека. И приняла лютеранство. В семнадцать лет девушку выдали замуж за драгуна по имени Иоганн Крузе. Который на следующий же день после Первой Брачной Ночи (с такой женщиной!!) ушел со своим полком на войну с русскими и погиб (что ни эпизод жизни — то кадр для фильма). После взятия Мариенбурга, при котором русские войска сжигали, убивали и грабили, а жителей выстраивали для взятия в полон или преданию смерти, на красавицу обратил внимание решавший судьбу каждого офицер. Наподобие офицеров СС два с половиной века спустя в тех же краях: с той только разницей, что выстроенны были не только евреи, а люди всех вероисповеданий. После чего выведенная из строя обреченных на смерть или рабство красавица попадает к Шереметьеву, затем к Меншикову, а от него к Государю. Девушка была не только невероятно очаровательна и сексопильна. Она обладала даром целительства, и во время эпилептических припадков Петра прикосновением могла успокаивать и исцелять государя: редчайший дар! Во время многочисленных походов — ни в палатке, ни у костра, ни на полном скаку — никогда не покидала любимого Петеньку и от него не отставала ни в чем. Став солдатской любимицей и походно-полевой женушкой. А после смерти мужа избрана Императрицей как самая верная Петрову Делу Спутница и Соратница.

Почему же эту необыкновенную женщину, любимицу солдат, гвардии и простого народа, не жалует история Государства Российского? За что же ещё, кроме как за еврейское происхождение!

Ну а теперь обратимся к портретам государыни Екатерины Первой. Господа Проханов и Мокашов, националисты и люди без национальных пристрастий: вглядитесь ка в это лицо. В эти глаза. В эти губы. В этот нос (на официальных портретах спрямлявшийся, как только возможно — и все же). На кого похожа Российская Государыня: на прибалтийку (как учат выводы комиссии по определению ее происхождения)? На польку? На белоруску? Или на еврейку? Видели ли Вы прибалтиек, полек или же белорусок с такими формами? С таким пышными грудями? С таким носом, глазами и волосами? А среди евреек — типичнее не бывает. И это при том, что на официальных портретах лицо и тело изображаемого меняют так, чтобы оно а) выглядело как можно более Августейшим и б) соответствовало представлениям подданных о монархе. Знаете на кого похожи портреты Марфы Самуиловны Романовой больше всего? На Элину Авраамовну Быстрицкую. Лицо которой оказалось самым русским из русских, потому что режисер Герасимов именно ее, красавицу из красавиц кино и театра, выбрал, чтобы играть Аксинью в экранизации «Тихого Дона». Самую русскую из всех героинь Шолохова!

Символ русской женщины и воплощение идеала казачки (как о героине удостоенного Нобелевской Премии романа писали учебники) воплотился в еврейке! Еврейские красавицы, оказывается, могут быть символами русской красоты!! В созданные еврейкой Элиной Авраамовной русские образы влюблялся весь Советский Союз. Так же, как в чарующую красавицу и кавалерист-государыню Марфу влюбился Петр Великий. Обладавшую, помимо прочих достоинств, даром прикосновением облегчать страдания мучающегося в конвульсиях эпилепсии государя. Еврейку, которая, несмотря на чудовищное давление, отказл.ась предать память отца и не упоминать имя его Самуил в качестве своего отчества.

И это не является чем то из ряда вон выходящим. В многонациональном государстве и цивилизованном обществе это совершенно нормально. И сообщенье о том, что царица еврейка, должно звучать примерно так же нейтрально, как царица играет на фортепиано, или что царь женился на немке. Но так ли нейтрально звучит заголовок статьи, как в цивилизованном обществе и многонациональном государстве обязан и должен?

Резюмируем сказанное. Первая русская императрица Екатерина Первая была еврейкой. Императрица Елизавета, дочь Петра Алексеевича Романова и Марфы Самуиловны Скавронской, наполовину русская наполовину еврейка, была еврейкой по галахе, имея еврейкой мать. А поскольку Марфа Самуиловная является праматерью всех русских царей потомков Петра Великого, в каждом них русской крови столько же, сколько еврейской. В Павле Первом, правнуке Петра Первого и “Екатерины” Самуиловны, по одной восьмой (а немецкой не 7/8, как считается, а ¾, оставшихся от русской и еврейской «восьмушек»). В внуке Павла Александре Втором 1/32 русской и 1/32 еврейской крови. В внуке Александра Второго Николае Втором 1/128 русской и столько же 1/128 еврейской.

ПОСКОЛЬКУ ЖЕНЫ ВСЕХ АВГУСТЕЙШИХ ПОТОМКОВ ПЕТРА ВЕЛИКОГО БЫЛИ НЕМКАМИ, РУССКИХ И ЕВРЕЙСКИХ ГЕНОВ У ИМПЕРАТОРОВ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО ЕЛИЗАВЕТЫ, ПАВЛА, ПЕРВОГО И ВТОРОГО НИКОЛАЕВ И АЛЕКСАНДРОВ ПЕРВОГО, ВТОРОГО И ТРЕТЬЕГО БЫЛО ПОРОВНУ.

А если припомнить, что отчество Алексея Михайловича (на сына Петра, ставшего Великим Царем, в самом деле не похожего ни внешне, ни поведением) оспаривают серьезнейшие историки, приписывая отцовство человеку нерусского происхождения (не будем поминать его имя всуе), то получится, что еврейской крови в крови всех русских царей начиная с Петра Первого больше, чем русской. Осознание этого факта (казалось бы не более чем занятного и третьестепенного) граждан переименованной в Федерацию Сверхдержавы, мне кажется, немножечко ошарашит. И заставит погрузиться в задумчивость.

Исследователи, изучая документы, энциклопедии и монографии, выяснили, что на самом деле Екатерина Первая до того, как приняла Православие, была Мартой Самуиловной Скавронской. Само имя Марта в еврейском оригинале Марфа на иврите מרתה, в переводе означающее "хозяйка", "госпожа". Упоминание этого имени, равно как и Самуил, очень часто в Библии. Просто со временем буква "ф" трансформировалась в более частую для славянского языка букву "т", и никакого отношения имя Марта к весеннему месяцу не имеет, пишут исследователи.

Но при крещении в православие имя императрицы изменили, поскольку Марфа Самуиловна Романова звучало раздражающе. А вскоре российские а после и советские историки и вовсе вычеркнули еврейскую биографию первой российской императрицы.

Факт изменения отчества Первой Русской Императрицей с Самуиловны на Алексеевну было первым в истории России прецедентом, когда присваивалось чужое отчество. Ведь по русским традициям и согласно принципов российского православия царям позволялось почти все, за исключением смены отчества — поскольку это меняло родословную. Но первая российская императрица сменила отчество с благословения Церкви. Это было сделано для того, чтобы отчество "Самуиловна" исчезло и не обнаруживало еврейские корни жены царя.

Перед коронацией Екатерины повелением Императора для изучения ее происхождения была создана комиссия во главе с Репниным. Эта комиссия каким-то чудом не смогла установить не только, кто родители коронуемой, но даже из какой страны царица родом. То ли она из Лифляндии, то ли наоборот из Эстонии. Позже появилась еще гипотеза о происхождении Екатерины Первой. А именно: что Марта Скавронская родом из Белорусии и ее отец работал в доме Казимира Сапеги, в Минске (рода, члены которого в Речи Посполитой бывали и канцлерами), а уже оттуда переехал в Лифляндию.

Тем не менее, исследователям родов российских императоров удалось выяснить, что в дом пастора Глюка, где она воспитывалась, Марфу отдали не младенцем, а двенадцатилетней девушкой.

Для выяснения происхождения Марфы Самуиловны, в Петербург были доставлены ее родственники, которым тотчас присвоили графские титулы. Однако сразу после представления Государю оба (Карл и Фридрих) приказом комиссии Репнина были выдворены из столицы в отдаленные части необъятной страны, потому как о происхождении Государыни "врут". Но они не врали, а им были известны тайны происхождения Государыни, разглашению не подлежавшие.

На самом деле комиссия по расследованию происхождения императрицы все знала-прознала. И то, что сестры Екатерины были замужем за членами еврейской семьи Веселовских (от польского города Веселов, в котором в то время большая еврейская община была). И кто был матерью — кто отцом Государыни. И то, что над еврейскими родственниками Екатерины втайне от Государя хихикал весь Петербург. Из уст в уста по "новорожденной столице" передавалось, как Государю и Государыне в доме генерала-аншефа и обер-гофмаршала Дмитрия Андреевича Шепелева представили брата императрицы Карла Самуиловича. Государыня чуть со стыда не сгорела. А Петр, для которого деловые и профессиональные качества были важнее происхождения и вероисповедания, произнёс: "Нечего краснеть, я признаю его своим шурином, и если в нем окажется прок, сделаю из него человека".

А поскольку Марфа Самуиловная Скавронская является праматерью всех русских царей потомков Петра Великого, в каждом них русской крови столько же, сколько еврейской. В Павле Первом, правнуке Петра Первого и "Екатерины" Самуиловны, по одной восьмой (а немецкой не 7/8, как считается, а 3/4, оставшихся от русской и еврейской "восьмушек"). В внуке Павла Александре Втором 1/32 русской и 1/32 еврейской крови. В внуке Александра Второго Николае Втором 1/128 русской и столько же 1/128 еврейской.

Осознание этого факта граждан переименованной в Федерацию Сверхдержавы, мне кажется, немножечко ошарашит. И заставит погрузиться в задумчивость.